Могучий бригадир, сидя на корточках, грел свои черные широкие ладони над огнем костра.
— Вот, — сказал он басом еще больше осипшим, — работают, как черти.
Виталий Осипович тоже подошел к огню и, присев рядом с Комогоровым, начал греть свои, тоже казавшиеся черными в дымном свете костра, неозябшие руки.
А бригадир рассказывал. Вечером поговорили ребята, пошумели, какими надо словами, — это уж как водится, облегчили душу — и решили: монтаж начать в срок и кончить — это уже тоже, как водится — до срока. Порядок этот не нами заведен, не нами и кончится. Всегда до срока.
— Как черти работают, — повторил бригадир. — Ящики, в которых машины упакованы, разбили да этими дощечками окна и позашивали. А ты не забудь: печи-времянки хоть поставь. У костра — сам знаешь — не очень-то сладко. Не война все-таки, чтобы у костров загорать.
Он сплюнул в рыжий огонь и встал во весь свой могучий рост.
— Вот как получается, начальник. Далеко видим, а что под ногами валяется, поднять не соображаем. Народ — он шариками работает. С ними, — он кивнул на своих ребят, — поговоришь, и душе легче. И, ясное дело, народ заботу ценит. Ты это учти. Понятно? Ну заходи в гости.
Он пошел от костра. Виталий Осипович встал и спросил ласково:
— Не любишь командиров, пехота?
Бригадир обернулся на полпути. Лицо его сделалось рыжим от огня.
— Кто сказал? Командир и на смерть пошлет, и от смерти укроет. Вот как я понимаю… А тебя солдаты любили?
— Это ты их спроси.
— А зачем спрашивать, — рыжая улыбка блеснула при свете костра. — Уважали здорово. Боялись, наверное. А полюбить-то тебя, должно быть, не сообразили. Угадал?
— В точку попал, солдат, — хмуро согласился Виталий Осипович, расстегивая свой полушубок. — Погоди-ка. Еще дело к тебе есть.
Он достал блокнот и долго перелистывал его при неровном свете костра. Наконец нашел какую-то старую запись.
— Вот. Есть тут на строительстве один человек: Рогов Валентин Гурьевич. Парень к машинам тянется. Направляю его к тебе в бригаду. С первого дня просится. Я ему обещал.
Комогоров снова присел около Виталия Осиповича и с удивлением заглянул ему в лицо.
— С первого дня? И ты не забыл?
— Видишь вот. Вспомнил. Слово дал — надо выполнять.
— Ну давай закурим… Знаешь что? А должно быть, солдаты тебя любили. Ты памятливый на слово.
Прикурив от костра, как на лесорубной делянке, бригадир скрылся в черном провале двери, а Виталий Осипович пошел в свою контору, размышляя обо всем, что тут наговорил этот великан. Конечно, кое в чем он прав. Много мы командуем, там, где надо просто сесть вот так у общего огонька и потолковать по душам. Потолковать, объяснить, а потом приказывать. Очень бы было хорошо, но где для этого время взять? Да и как объяснишь, когда всего не хватает на новом, необжитом месте на севере диком.
Не хватало всего. Порой Виталию Осиповичу казалось, что вся его деятельность сводится к преодолению нехваток. Не хватало рабочих, материалов, жилья, хлеба, молока для детей. Не хватало даже леса, это в тайге-то. Простаивали бетономешалки — не хватало воды на берегу полноводной Весняны. Библиотекари жаловались на бедность книжного фонда. Молодежь требовала танцплощадку, кинофильмы не два-три раза в месяц, а каждый день. Матери писали письма в облздрав о том, что детей некуда девать: мало яслей и детских садов. У магазинов, наспех оборудованных в сараях и бараках, выстраивались очереди и за дешевым ситцем, и за дорогим драпом.
Было время обеденного перерыва. Виталий Осипович увидел не совсем обычную очередь — много молоденьких девушек, одних только девушек, в рабочих ватниках и комбинезонах, осаждали ларек с галантереей. При этом они перекликались весело и звонко. Это была очень жизнерадостная очередь. Сразу было заметно, что здесь торгуют каким-то необыкновенно веселым товаром.
— За чем очередь? — спросил Виталий Осипович у девушки в комбинезоне, запорошенном известью. — Что дают?
Она обернула к нему обветренное, румяное лицо и, блеснув белыми зубами, выкрикнула непонятное слово:
— Клипсы!
И все засмеялись.
Виталий Осипович от смущения нахмурился и пошел, соображая, что это за вещь — клипсы, которые вдруг до зарезу стали нужны всем девушкам сразу. Судя по веселому смеху, с каким было выкрикнуто незнакомое ему слово, он решил, что вещь это не серьезная, но, по-видимому, очень необходимая в девичьем быту.
Хотел спросить, но постеснялся. Спросишь, а вдруг клипсы такая вещь, о которой вслух не принято говорить. В общем, одно было ясно, что даже и такой мелочью, если она зачем-то нужна, не следует пренебрегать на строительстве комбината.
Читать дальше