Лев Правдин - Мгновения счастья

Так он раздумывал, пока не вернулась Мария Гавриловна.

— Ну вот, — сказала она. — В доме никого. Мы одни. Закрой это окно.

Он закрыл окно и обнял ее.

— Родная моя…

— Да. Я теперь совсем родная, что бы ни случилось…

В любви женщины всегда откровеннее и решительнее мужчин. Это сказала Мария Гавриловна, и Семенов сразу согласился.

— Это, наверное, оттого, что женщина тоньше чувствует и скорее отзывается на любовь.

И она тоже согласилась:

— Да, наверное.

За окном догорал закат, узкая полоса алого света проникала в комнату между двух неплотно сдвинутых штор. Прикрывая ладонью глаза, Мария Гавриловна проговорила:

— Теперь мне понятно, почему о любовниках говорят: «они живут». Это потому, что все остальные, которые не знают любви, не живут. Они существуют. Настоящая жизнь начинается только, когда люди полюбят друг друга. Мы с тобой живем. Начали жить.

Потом она спросила, не хочет ли он есть. Его удивил такой внезапный переход и еще то, что он и в самом деле проголодался.

— Пойду, приготовлю чего-нибудь.

Ушла, но скоро вернулась встревоженная.

— Ну вот: Ибрагимова требует тебя.

— Так что же? Мы с тобой этого ждали. Да иначе и быть не может.

Она села на постель и прижалась к Семенову. Теперь он ее муж, ее радость, ее защита. Теперь он — все.

— Чего же ты испугалась? Некоторое время так и будет. Нас не сразу оставят в покое. Нам будут мешать, нам будут мотать нервы. А мы не сдадимся. Мы все переживем, потому что это — для нашей любви. Потом, когда люди поверят в нашу стойкость, мы обо всем будем вспоминать с гордостью и удовлетворением, как мы все вынесли и не сдались.

— Твоя правда, — согласилась Мария Гавриловна. — Ну, пойдем. Теперь уж я тебя никогда не оставлю.

Вот и состоялся разговор при свидетелях, которого так добивался Сашко. Свидетели оказались совсем не те, каких бы ему хотелось, это были, скорее, ответчики, его кровные обидчики, но он и с этим примирился. Пусть они выслушают все, что накипело на сердце.

В ожидании, пока придут эти «свидетели», Сашко сидел в приемной и смотрел в окно. За его спиной секретарша шелестела бумагами. Конечно, она уже знала о его бедственном положении, в этом Сашко был уверен. Ему казалось, что городок все знает и жители смотрят на него злорадно и ожидающе. Всем интересно, что же сделает обманутый муж, чем ответит обидчику? А он — обманутый — и сам этого не знает. На Ибрагимову мало надежды, почему-то она сразу встала на сторону Семенова. Вот это трудно понять. Сашко был уверен, что Ибрагимова совсем не зря вызывает по ночам нового директора, и правильно. Легко ли красивой темпераментной бабе томиться в одиночестве? А Семенов — мужик видный, инженер, такого ей и надо. И, видать, сама она все сообразила. Но почему же в таком случае она не поддержала его, Сашко? Вот никак невозможно понять. Поддержала бы, и они сообща привлекли кое-кого из актива, и тогда несладко бы пришлось Семенову.

На этом месте его рассуждения оборвались: из окна он увидел тех, двоих. Идут, не таясь, не опасаясь ничьих взглядов, как муж и жена, как законные. И даже в сумерках видны их счастливые лица.

От негодования Сашко застонал.

Секретарша заботливо спросила:

— Вам плохо?

Он не ответил, занятый своими наблюдениями. Вот они вошли в сквер, остановились. О чем-то договариваются… Договорились: она села на скамейку, не выпуская его руки. А он гладит ее руку и все говорит что-то. Вот нагнулся и поцеловал ее руку. Хорошо, что совсем почти стемнело и никому не виден этот позор. Сашко снова застонал. На этот раз секретарша ничего не сказала, а только громко вздохнула.

Вошел Семенов, увидел Сашко и, все еще продолжая счастливо улыбаться, проговорил:

— Добрый вечер.

Сашко ничего не ответил. Секретарша вспыхнула и пролепетала:

— Добрый вечер.

Над ее головой коротко пророкотал звонок. Она ушла в кабинет и сейчас же вышла. Семенов и Сашко встали. Но секретарша прикрыла дверь в кабинет и прошла мимо них к выходу. Ушла. Семенов сел на свой стул. Сашко подумал и тоже сел, но тут же снова поднялся. В сопровождении секретарши вошла Мария Гавриловна.

— О! — изумился Сашко. — А это еще зачем?

— Вот сюда, пожалуйста, — сказала секретарша, открывая дверь в кабинет.

На секунду задержавшись около Семенова, Мария Гавриловна проговорила:

— Все будет хорошо. — И, уверенная в том, что она сказала, решительно прошла в кабинет.

Секретарша включила свет.