Елена Серебровская - Весенний шум

Маша вышла к Кировскому мосту. С набережной у Дома политкаторжан, за гладью величественной реки виднелась решетка Летнего сада. Певучая решетка, застывшая музыка, — недаром какой-то иноземец плыл сюда Балтийским морем только затем, чтобы увидеть эту решетку. Здесь ребенком гулял Пушкин. Здесь Герман встретил впервые Лизу. Здесь, возле ажурных ворот Летнего сада, Каракозов стрелял в царя.

Маша взглянула на Кировский мост. Гладкая покатая дорога, вознесенная над широкой рекой… Под этим мостом пролетел отчаянной смелости человек Валерий Чкалов, пролетел, чуть не коснувшись крыльями стальных ферм. Маша проезжала в том месте на лодке, — не очень-то широки здесь пролеты!

А перед мостом голубела в вечерней дымке Выборгская сторона. Дымили заводы, и люди, как здоровая, горячая кровь в вены, ритмично вливались в цеха и мастерские, чтобы отхлынуть через восемь часов, уступая место другим.

Выборгская сторона… Первый социалистический договор, турбины для Днепрогэса… Здесь жили хозяева государства, здесь жили Машины друзья, соавторы ее диссертации. Отсюда вышел Максим, герой трех кинофильмов, веселый парень с гармонью на ремешке, ставший в семнадцатом году начальником государственного банка.

Нечего кривить душой — жалко уезжать из такого города. Но в том-то была и сила, что славный город не копил бессмысленно свои человеческие богатства. Он множил их ежечасно и рассыпал щедрой рукою по всей стране, — ленинградцы ехали работать в Белоруссию, в Сибирь, в Казахстан, на Дальний Восток.

Маша потрогала рукой красноватый гранит набережной. Он еще хранил дневное тепло, медленно отдавая его руке. Внизу тихо плескалась вода, полоща гранитный отвес. Вдоль набережной со стороны реки тянулась надпись. Огромные белые буквы: «Якорей не бросать».

Кораблям хорошо, а вот люди… Они бросают якоря без спроса, они привыкают друг к другу, и к городу, к его домам, деревьям, вот к этим камням, на которых написано: «Якорей не бросать».

Теплый июнь шел по улицам города, с Марсова поля спускался Кировским мостом на Петроградскую сторону. Окутанный теплым июньским ветром, по мосту шагал Костя Добров. Он возвращался из Публичной библиотеки. Женщина на набережной увидала его издали, она ждала, когда он подойдет. С нею вместе он уедет отсюда через какой-нибудь месяц и, может быть, навсегда.

Костя поцеловал ее, словно долго был с нею в разлуке. И они неторопливо двинулись домой, мимо памятника «Стерегущему», по улице Красных Зорь, носившей теперь имя Сергея Мироновича Кирова. Удаляясь от набережной, две фигуры становились все меньше и меньше, и вскоре растворились в кудрявой зелени парка.