Сергей Степанов-Прошельцев: Я весенний посол. Седьмой сборник стихов поэта

© Сергей Степанов-Прошельцев, 2019

ISBN 978-5-0050-0903-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

Он все на свете сделать мог —

заезжий фокусник из цирка.

Он превращал часы в цветок,

в бумаге исчезала дырка.

Конферансье бледнел, как мел,

в кармане находя касторку.

И я ладоней не жалел,

изнемогая от восторга.

Но меркли эти чудеса

на улице, где небо ало,

где, как тугие паруса,

афиши ветром раздувало.

Там, белой дымкой скрыв дома,

на клумбы и на кучи щебня

неслышно падала зима,

и не было её волшебней.

* * *

Я знал, что всё когда-то надоест:

и жизни смысл, и фон – сплошная серость.

Не помогала перемена мест,

не помогала чинная оседлость.

Я безвозвратно что-то потерял

в безумной спешке, в показушной сшибке.

Ошибок прежних я не повторял —

я просто делал новые ошибки.

Порой непостижимые уму,

возможно, сотворЁнные невинно,

и выход я ищу не потому,

что выхода по-прежнему не видно.

А потому, что маетно опять,

когда подует влажный ветер с юга.

Когда душа не знает, что искать,

тот поиск станет гонкою по кругу.

Кто объяснит, в чём этот тайный смысл?

Молчат гадалки, не поют сирены.

И смысла нет. И отступает мысль

перед великим хаосом Вселенной.

* * *

Как очутиться снова в стране

ветрениц-недотрог?

Тропку б найти в том мире, где нет

больше укромных троп.

Там где сутулые плечи скал,

вислые ветки ив…

Эту страну я всю жизнь искал —

мой неземной наив.

Там буду счастлив и одинок и

ничей протеже,

там от судьбы получить пинок

я не смогу уже.

И не покажется мне странней,

чем этот сон шальной,

если я верю этой стране —

той, что всегда со мной.

* * *

Это всё из памяти вынь,

позабудь, довольно потерь,

осторожный шорох листвы —

так крадётся лунная тень.

Эту морось — мелкий кунжут…

Стороной, прошу, обойди

осторожный шорох минут,

затянувшийся, как дожди.

От грозы обнажился лёсс,

хмарь накатывает с утра…

Обойдёмся давай без слёз:

в долгих проводах — боль утрат.

Но прошедшего не вернёшь,

хоть оно, сотворив кульбит,

нескончаемое, как дождь,

острым клювом меня долбит.

И не спрятаться под плащом,

не зарыться зимой в снегу,

даже если буду прощён,

даже если себе солгу.

* * *

Нет, не синоптик держит этот пульт.

Вновь свора гроз меня встречает лаем.

Какой-то бес вселяется в июль —

как шизофреник, он неуправляем.

Всеобщий стресс, мистический испуг,

какая-то вселенская морока,

он давит, словно грузовик, толпу,

военные суля перевороты.

И где тут правда, где зарыта ложь?

И солнце светит, как со дна колодца,

но, вероятно, очищенья дождь

без молнии и грома не прольётся.

* * *

Мы мыслим доскрипеть до будущей весны.

Бессмертия не ждём. Но есть всему основа:

круговорот во всём. Конечна жизнь звезды.

У жизни нет конца – она возникнет снова.

Пусть в мире только тьмы холодный антрацит,

но, верь, произойдёт какой-то странный казус.

И снова грянет взрыв. Настанет новый цикл,

исканий и потерь – он побеждает хаос.

И ты себя за то напрасно не суди,

что краток твой приход – по сути, он мгновенный.

Ты слышишь этот звук? Ты слышишь, как в груди

звучит победный гимн ликующей Вселенной?

Перекрёсток эпох

* * *

На колпаке шута звенели бубенцы.

Кривлялся он и пел – уродство не помеха.

И, как кули с мукой, вельможи и купцы

валились под столы и корчились от смеха.

А шут торжествовал. Он знал прекрасно роль.

Смотрел, разинув рты, народ, не поняв толком,

кто шут, а кто король. Не знал и сам король.

Смеялся он – и всё. Смеялся он — и только.

* * *

Наверно, это нас совсем не красит,

но нам жалеть об этом было рано:

любили мы, увы, не одноклассниц,

а королев широкого экрана.

И спорили мы, то и дело ссорясь,

кого воспринимаем в идеале:

Софи Лорен или Лолиту Торрес,

Брижит Бордо, а может, Кардинале.

Они сожгли советскую унылость,

не ведая об этой страшной силе,

и Гурченко в подмётки не годилась

красавицам, которые курили.

Они манили, как плоды инжира,

как буря парус, что обвис без ветра.

Мы были влюблены в Лоллобрижиду,