Михаил Никулин - В просторном мире

Наташа схватила с головы шаль. На смуглом и нежном лбу ее с каемкой белизны под гладко причесанными волосами выступили прозрачные капельки пота.

— Знай, что я тоже расскажу про тебя и про Ваську Гаврику… Пусть знает, какие вы друзья. Алешка — вам друг… — сказал Саша и хотел выбраться из яра.

— Не вылезай! Говорю тебе — не выполню задания! — крикнула Наташа, и две ее косички с вплетенными розовыми ленточками подскочили вверх. Одна потом упала на лоб и повисла над глазом, другая почему-то осталась торчать розовым рожком над самой макушкой. Затем Наташа тихо заговорила:

— Зинаида Васильевна сказала, чтобы ты шел в отряд, в школу… Она прислала меня за тобой… Она и ребята сказали, чтоб я тебя уговорила… по-хорошему с тобой разговаривала… Сашок, правда же, что я с тобой ласково разговариваю?

Саша промолчал, недоверчиво косясь на Наташу.

— Ну, пошли? — спросила Наташа.

Саша вылез из яра и хотел приблизиться к Наташе.

— Нынче ты лучше держись от меня немного подальше. Иди. Я за тобой. Дорогой расскажу, почему так надо.

По полынному косогору они шли к школе: Саша впереди, а Наташа следом. Десять-двенадцать шагов все время отделяло их друг от друга.

— Скажи, как тебе не стыдно, Сашка? Как ты посмел сбежать из отряда?.. В отряде столько дел, а он отсиживается в яру, как суслик!

Косясь назад, Саша невольно прибавлял шаг, а Наташа ему разъясняла:

— Сашок, это не Зинаида Васильевна так говорила, это я тебе так говорю.

Над далекими холмами степного Задонья горела оранжево-красная заря. Ее свет неторопливо играл на застывших водах залива, на обрывистом суглинке берега, на неподвижных камышах донских гирл, на рыбацких лодках соседнего села. Даже на сухое, маленькое лицо Ивана Никитича Опенкина, который от мастерских поднимался к школе, заря клала отпечаток всякий раз, когда он поворачивался на восток, Старый плотник, видимо, чувствовал это. Он останавливался и, распрямившись, не отрывая взгляда, смотрел на спокойный пожар утренней зари. Казалось, что он был хозяином этого утра, хозяином зари, залива и лежащей внизу котловины, с новостройками по ее склонам. Как хозяин, он прислушивался к голосам людей, которым сейчас нужны были: одному — председатель колхоза, другому — товарищ по работе, третьему — бригадир тракторной бригады..

Из долетавших разговоров Иван Никитич понял, что Петр Васильевич Волков, бригадир тракторной бригады, будет итти в степь мимо школы. Здесь будет проходить и агроном, Мин Сергеевич. Скоро на этой дороге, провожая колхозников в полеводческую бригаду, должны появиться и Алексей Иванович и Марья Захаровна Самохина.

Убедившись, что избрал правильный путь, Иван Никитич быстрее зашагал к проселку, что проходил мимо школьной ограды. Он остановился против двух стогов бурьяна, сложенных Мишей и Гавриком в школьном дворе. На макушке того стога, к которому была приставлена чердачная лестница, что-то тихо заворочалось, и голова Гаврика, как куст жабрея, приподнялась над бурьяном, а несколько позже, с неменьшей осторожностью, над макушкой стога показалась помятая кепка Миши, сбитая козырьком на ухо.

Происходившее на макушке стога заметили одновременно и Иван Никитич и Петр Васильевич Волков, бригадир тракторной бригады, шагавший впереди колхозниц. От стога Волков перевел свой медлительный взгляд на Ивана Никитича и сказал:

— Озорные. Может, курят. Уши крутить надо.

— Тебе, Петр Васильевич, маленькому уши крутили? — спросил Иван Никитич.

— А что ж, думаешь, не крутили?

— Стоило или нет?

— Стоило, — ворчливым басом отвечал Волков.

— Удивительно! «Стоило»… «Крутили», а ни на волос не помогло… Видите, какую большую посасывает! — указал Иван Никитич на трубку, чадно дымившую в большой толстой ладони бригадира Волкова.

Подошедшие колхозницы весело посмеивались. Они знали, что у бригадира Волкова было много самолюбия, гордости и это всегда мешало ему в спорах с колхозным плотником.

— Я говорю как член правления, — краснея с затылка, начал было Волков.

— Вот и хорошо, что повел серьезный разговор. Вон и Алексей Иванович и Мин Сергеевич идут. А нам всем надо договориться, откуда начнем разбивать сад и что на этой площади можно вспахать трактором.

Он взял бригадира под руку и зазывающе крикнул Алексею Ивановичу и агроному:

— Мы пошли поближе к берегу! Там вас подождем!

Миша и Гаврик снова высунули головы из бурьяна, когда Иван Никитич, Алексей Иванович, агроном и бригадир Волков уже ходили по откосам крутого склона к морю. Иногда Алексей Иванович и Иван Никитич, растягивая рулетку, измеряли широкие впадины между крутолобыми бугорками. То тут, то там Мин Сергеевич короткой лопаткой накапывал землю, брал ее на ладонь и тряс, как чистосортную пшеницу. Дергая шляпу, он громко в чем-то убеждал бригадира Волкова. Волков курил, покачивал головой, сидящей на короткой шее и широких плечах.