Андрей Упит - Земля зеленая

Марта устала идти по рыхлому песку. Андрей взял ее на руки. Остальные также казались утомленными, никому не хотелось разговаривать. Только во дворе Фрелихов Андрей остановился перед Калвицем и окинул его улыбающимся взором.

— М-да… — протянул тот, не сумев и на этот раз ничего добавить.

Калвиц сразу же собрался уходить на свой постоялый двор. Ни за что не хотел оставить на ночь лошадь на попечение конюха. Завтра после обеда непременно надо выехать, дома ждут неотложные работы. После завтрака Андр пусть придет и поможет закупить все нужное.

Андрей Осис и Андр проводили его до пароходной пристани. Всю обратную дорогу молчали, занятые своими мыслями, Только у ворот дома Андрей громко рассмеялся и сильно хлопнул Андра по плечу.

— Теперь видел, какова она — другая сторона Риги? Разве не стоило для этого приехать сюда?.. Ладно, завтра вечером сходим в общество «Ионатан» — пусть учителя решают, что с тобой делать. Одно только знай: ты не поедешь к дивайцам с мешком за картофелем, как Карл Мулдынь. Ученье — ученьем, но и работу тебе обязательно надо подыскать. Должен сам зарабатывать себе на квартиру и пищу. Все сообща будем подыскивать тебе место. Решено!

«Решено!..» С этим словом, все время таившимся где-то в подсознании, Андр проснулся на следующее утро.

Ночевал он у Анны, в ее кухоньке, на матраце, разостланном на полу. Сегодня Жан, сынишка Лапы, принесет складную брезентовую койку: на день ее можно будет складывать и ставить куда-нибудь в угол, чтобы не мешала. Раскладушка старенькая и валяется у Лапы в сарайчике, прошлой зимой целую неделю стояли двадцатиградусные морозы, — все клопы, конечно, вымерзли. На всякий случай Жан ошпарил ее кипятком, за чистоту можно поручиться.

Разбудил Андра протяжный гудок — казалось, он завывал над самым ухом. Дверь из кухни в комнату открыта, слышно было, как Анна одевалась.

— Проснулся? — сказала она. — С непривычки такой гудок никто не выдержит. Это — у Хесса, тут же рядом, в ста шагах от нашего забора, потому так слышно. Сейчас половина шестого, а в шесть будет второй.

Один за другим начали доноситься гудки с более отдаленных фабрик. Вот гудит глухо, похоже на рев. «Это у Мантеля», — пояснила Анна. Резкий визгливый свисток вырвался из общего хора. «Эйкерт», — объявила Анна. Поминутно она коротко говорила: «Засулаукская прядильная»… «Илгециемская текстильная»… «Фабрика стальных перьев»… «Мотор»…

— Ага! — воскликнула она, появляясь в дверях. — Вот теперь и Гермингхауз, где работает Андрей. Андрея будить не надо, сам встает спозаранок. Идти ему далеко, а опаздывать и на пять минут нельзя. Теперь он, должно быть, шагает уже по Дюнамюндской улице. Видишь, как спит Марта, — хоть из пушки стреляй! Привыкнешь, и ты будешь так же спать.

Одеваясь, Андр отрицательно покачал головой.

— Нет, мне спать некогда будет, я пойду работать.

В глазах Анны промелькнула печальная улыбка.

— Так все начинают — смело и с большими надеждами… Но потом, — и она покачала головой. — Ну, конечно работать! Почему же нет — разве мы не привычны к труду?

Зажгла керосинку и поставила вскипятить воду для кофе. Потом села за швейную машину.

— Нельзя упускать светлое время, теперь рано темнеет, а штоф керосина кое-что стоит. Приходится здорово работать, если хочешь выгнать семьдесят пли семьдесят пять копеек. Марии немного легче: шьет белье и получает заказы прямо от магазина. Я же шью для одного портного, а тот ведь тоже заработать хочет.

Пока закипел кофе, Андр внимательно изучал план Риги, который, по-видимому изрядно послужив Андрею, был сильно потрепан. Надписи — на немецком языке, но Андра это не затрудняло. Позавтракав, поспешил уйти — отец собирался сразу же после обеда выехать домой, да и самому не следует прохлаждаться. Заодно надо посмотреть Ригу — и скорее за работу!

На пароходике он уже не полез на господскую палубу. Второй класс до того переполнен, что на скамейках хватило места только для половины пассажиров, остальные стояли либо примостились на своих узлах и свертках. Однако не было ни толкотни, ни ссор, на уплаченные три копейки никто не требовал удобств во время этого пятнадцатиминутного переезда.

Бойкая женщина возилась с тремя узлами, два из них, связанные в спешке, расползлись, а ей, должно быть, далеко идти. Но завязать заново свои узлы никак не могла — держала еще мальчишку на руках. Андр Калвиц сидел там, удобно опершись о перила — она бесцеремонно посадила сына к нему на колени.