Юрий Нагибин - Река Гераклита

— Как повезет, — спокойно улыбнувшись и сверкнув единственным металлическим зубом, отозвался Иван.

И, словно услышав этот разговор, возле катера разорвался снаряд.

— Заметили! — с азартом сказал капитан.

— Похоже, — согласился Иван.

Еще два снаряда, один за другим, разорвались в воде, сильно толкнув катер и обдав его брызгами.

— Полный вперед! — скомандовал капитан. Недовоевавший молодой человек, он чуть-чуть играл в «морской бой».

Иван благожелательно посмотрел на него.

— Из нашей черепахи больше не выжмешь. Как она еще на плаву держится!

— Мы везем боевой груз! — важно сказал капитан.

— Я это, между прочим, знаю, — улыбнулся Иван.

Новый взрыв. Катер подпрыгнул и оборвал буксирный трос. Это могло бы его спасти, ибо следующий снаряд угодил прямо в баржу, и она взлетела на воздух. Осколки снарядов, куски дерева, обрывки железа достигли катера, разрушив корму. Суденышко будто встало на дыбы. Капитана смыло волной за борт.

— Коля! — отчаянно крикнул Иван, успевший ухватиться за стойку.

Но капитана уже утащило на дно. Иван увидел в воде истекающее кровью тело вахтенного матроса с разрубленной головой.

— Есть кто живой? — заорал Иван.

Никто не отозвался.

Над водой торчал лишь нос катера. Иван скользнул к рубке, схватил спасательный круг и прыгнул в воду.

Когда он через некоторое время оглянулся, на воде покачивалось несколько обгорелых бревен. Иван медленно, тяжело плыл к берегу, отталкивая куски льда. Он отчетливо видел срез берега, ходы сообщений, черные дыры входов земляных укрытий, пулеметные точки.

Мозжащий холод свел ноги, поднялся к животу, стянул ребра и остановил сердце. Нахлынула тьма, все исчезло…

Очнулся Иван в землянке, возле печурки. На него смотрели небритые, худые, истомленные, какие-то нездешние лица. Все в порядке, он у своих. Один из бойцов кутался в одеяло, под которым явно не было одежды. И сам Иван был закутан в шерстяное одеяло, а одежда его сушилась над печкой. Иван все понял.

— Спасибо тебе, — сказал он спасшему его бойцу.

— Не стоит, папаша, — отозвался боец, затягиваясь самокруткой.

— Очень даже стоит, — сказал Иван. — Ты же мог простудиться.

Бойцы захохотали — хладнокровие без пяти минут утопленника пришлось им по душе.

— Закурить не найдется? — спросил Иван. — Мой табачок малость отсырел.

— Ну, юмор! — сказал молоденький ушастый боец. — С того света вернулся и во дает!

— Нет, милый, на тот свет мне еще рано, — закуривая, сказал Иван. — Сколько раз я и тонул, и горел, и взрывался, и пулей меня брали, и штыком, а я все живой.

— Может, и вовсе не помрешь? — спросил солдат с пшеничными усами.

— Может, и так. Но до главного дела — точно не помру.

— А какое оно — это главное дело? — полюбопытствовал молодой.

— Ясно какое. Чтобы его назад погнали. Тогда можно в бессрочный отпуск.

Подошел взводный командир, молодой по годам, но с седой головой:

— С пополнением, товарищ лейтенант! — вытянулся ушастый.

— Что же нам с тобой делать, отец? — сказал лейтенант. — Отсюда не выбраться, разве что водой.

— А я сушей уйду. Вместе с вами. На запад. Я солдат двух войн: мировой и гражданской. «Георгия» имею. Небось и тут сгожусь. Буду у вас сыном полка.

Бойцы опять рассмеялись.

— Скорей уж дедом полка, — сказал лейтенант. — Ладно, доложу ротному.

— Винтарь лишний найдется? — спросил Иван.

Личного оружия у нас хоть отбавляй. С боеприпасом хуже.

— Хороший солдат даром зарядов не тратит, — мудро заметил Иван.

Он встал, закутанный в одеяло, вытянулся.

— Товарищ лейтенант! Прикажите вооружить бойца пополнения!

— Фрицы!.. — послышался срывающийся голос.

Все кинулись по своим местам отражать очередную немецкую атаку.

Свой первый бой на сталинградской земле старый солдат Иван провел без штанов…

Рахманинов и Наталия Александровна сортировали груду писем, что ежедневно в огромном количестве приходили к Рахманинову со всех концов Америки. Возле них стояли русский кованный сундучок, позаимствованный, наверное, у Васильевны, и помойное ведро из того же источника.

— «Спасибо, дорогой Сергей Васильевич, что вы пробудили в нас совесть»… — пробегал глазами текст Рахманинов. — Чудесное письмо. Бывший присяжный поверенный.

Он протянул письмо Наталии Александровне, та бережно уложила его в сундучок.

— «За сколько карбованцив продався ты, подлая шкура»… и так далее, в том же роде. «Подъесаул Хижняк».