Ольга Туманова: Плесень

И не слушая, что отвечает Патрин, Иванюта уже протягивал руку навстречу заглянувшему в дверь Танаеву, главному энергетику:

- Заходи, заходи.

И, не глядя на парторга, завершил беседу:

- Давай, действуй. Будут трудности - заходи.

Круглое, покрытое плоской волосней лицо Олега Антоновича Танаева должным образом выражало усталость и озабоченность. То работяги могут влетать в кабинет директора со злостью, со слезами, с бранью. Итээровцы, а уж тем более главные специалисты, заходят с единым выражением на лице, словно им в приемной выдают одну и ту же маску, как мантию в приличном суде.

Танаев пришел на фабрику почти день в день с Патриным. Были они одногодки. Оба на другой же месяц получили квартиры в новом доме, и даже в одном подъезде, и в одном детском саду стали работать их жены. И по статусу друг другу подходили. Все складывалось удачно. Обменялись визитами. Стали дружить семьями.

Через месяц Танаев подал заявление о приеме в КПСС. Последнее время все стало проще: не надо ждать, пока уговорят двух рабочих подать заявление о приеме в партию, прежде чем принять одного специалиста, оказалось, что можно и не ждать, пока претендент проработает год на предприятии, а "в порядке исключения" позволительно и директору и парторгу дать Танаеву рекомендацию, хотя они были знакомы с ним два месяца. Случай удобный, и Танаев не преминул им воспользоваться: на фоне митинговой демократии, пока райкомы партии ждали решений ХХУШ съезда и дальнейших указаний центра, пока все они попритихли, затаились. Давно ли чуть ли не каждый день подъезжали к управлению фабрики серые и черные "Волги", выходили из них женщины с суровыми настороженными лицами, и, ни на кого не глядя, проходили в партком или кабинет директора, проверяли документацию, раздраженно указывали на упущения. Директор, отключив селектор с проблемами фабрики, обстоятельно отвечал на вопрос, типа "А как у вас прошли ленинские чтения". И специалисты, вооружившись брошюрками, бежали по птичникам проводить политзанятия. А на птичниках птичницы плачут: куры гибнут, третий день не кормлены. Кормовозчики матерятся. Яйцесклад стоит без работы. Директор боится выйти на территорию фабрики, боится попасть рабочим на глаза, специалисты боятся попасть на глаза директору. Фабрика в предынфарктном состоянии: комбикормовый завод сорвал поставки корма. А суровая дама из черной "Волги": "Учтите, будем заслушивать вас на бюро, вы сорвали сегодня единый политдень "Успехи края от выборов до выборов".

- Когда какое ЧП, японцы идут работать, а мы - митинговать, - говорит Иванюта. Но это он сегодня так говорит. Да и то не при всех.

Но на фабрике вдруг наступила тишина. С проверками "Волги" не приезжают. На все звонки парторга и в райкоме и в крайкоме один ответ: "Решайте на месте". Легко сказать: решайте. Да как же решать? Как медведя в цирке на велосипеде учат кататься, так человека столько лет дрессировали: претворяйте в жизнь решения и ни-ка-кой! отсебятины, и вдруг выпустили на арену: давай-ка, мишка, вместо прогулок на велосипеде продекламируй нам Пушкина Александра Сергеевича:

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство нам из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.

Танаев рассудил: среди межвластья в партию вступить нетрудно и выгодно. Когда волна демократии откатит прочь, и все встанет на свои места, вспомнят и тех, кто бежал в эти трудные для партии дни, как крысы с тонущего корабля, вспомнят и тех, кто в это смутное время поддержал партию, пополнив ее ряды. Так ценили тех, кто вступал в партию на фронте, особенно в сорок первом, сорок втором.

Беспорядок, однако, затягивался, и патринский кнут, мало того, что хлестал вхолостую, вместо того, чтобы быть надежным помощником Танаеву, он еще и вызывал насмешки рабочих.

Патрины по-прежнему заходили к ним по-свойски, словно не замечали, что Танаевы свои визиты к ним прекратили и стараются от них отойти.

Вчера, когда зашел Патрин, у Танаевых в гостях была сестра Олега Антоновича Марина с мужем Михаилом, слесарем. До недавнего времени Михаил, хороший работник и мужик, практически, непьющий, что, согласитесь, ценная редкость, был членом парткома фабрики, но сейчас он рассуждал по-новому:

- И зачем ты вступил в партию, когда все из нее выходят? Я тоже перестал ходить на партком и подал заявление о выходе.

- Конечно, ты же работяга. Тебе-то зачем? - ответила за мужа Екатерина Танаева, поворачивая к Михаилу хорошенькую головку.