Ольга Туманова: Плесень

Как от инженера от Шмольца толку было немного, рабочие его не уважали, не уважали его и специалисты, все ждали от директора "репрессий" за полную профнепригодность главного инженера, но Иванюта цену Шмольцу знал.

Предшественник Танаева Строев был чистоплюем, его не интересовало, как и откуда поступает на фабрику оборудование, он хотел заниматься исключительно своим делом - энергетическим обеспечением. Но мало того, что он не желал заниматься снабжением, он еще и отказывался выполнять работу главного инженера, каждый раз устраивая взрыв недовольства и доказывая, что обязанности каждого работника фабрики четко закреплены должностными инструкциями.

В своем деле Строев был, бесспорно, специалист, и специалист классный, и был одержим всяческими новшествами. Последнее время он проталкивал компьютеризацию фабрики, причем добился разрешения на установку компьютеров не только в кабинетах главных специалистов, но и на всех службах. Глядя исподлобья, чуть выставив вперед голову, словно он собирался бодаться с оппонентом, Строев капля за каплей точил жизненную позицию Иванюты: не гоняться по полям за журавлем, а хватать за хвост первую попавшую синицу. Денег, как всегда, не хватало, и до сервиса ли, когда и корм надо закупать за тридевять земель, и запчасти добывать обходными путями, и... Да что тут говорить, если не крутиться и не платить, фабрика встанет, а сводку о падеже ему и по телефону передадут, без компьютера.

Строев был холерик. Доказывая свою правоту, молниеносно вспыхивал. Так он однажды положил директору на стол заявление об увольнении. Иванюта тут же его подписал и передал в кадры.

Но Строев сумел добиться своего, запустил маховик, и теперь, когда Строева на фабрике не было, медленно, со срывами и перерывами, компьютеры устанавливались по всем службам фабрики и готовился к сдаче информационный зал. О новшестве заговорили на собраниях, все стали ощущать и его удобство, и пользу, и как-то само собой оно оказалось заслугой директора и главного инженера.

А контейнеры на яйцескладе, действительно, менять необходимо. И трубы надо менять и на убойном, и на водозаборе, да и по всей фабрике. Все ржавело, протекало. Завод-поставитель прислал трубы большего диаметра, но скандалить и подавать протесты в арбитраж было безрассудно - в другой раз не получишь ничего. Не завод ищет покупателей, а покупатели умоляют завод об услуге. Всю прошлую неделю главный энергетик тем и занимался, что искал, у кого есть в наличии трубы нужного диаметра, и что необходимо достать, чтобы взамен получить нужные трубы. Танаев объездил десятки фабрик и заводов, намотал на колеса пикапа сотни километров, и все вхолостую - человек в крае новый. Надо подключать Фридмана. Или Шмольца.

- Ладно, - устало махнул рукой Иванюта. - Разберемся. - День только начался, а уже из всех фабричных щелей ползли на него нерешенные проблемы, догоняли друг друга, громоздились, наслаивались, путали все его планы. Но он умел выхватывать главное и отсекать второстепенное. А главное для него сегодня - торговля с Китаем.

Китай был лучшим покупателем. Яйца летом молниеносно портились, а холодильников на фабрике не было и не было денег на их закупку, постоянно возникали непредвиденные расходы и все время надо что-то строить: новые дома, детсад, сауны, а Китай покупал яйца подпорченные, попросту говоря, протухшие, что шли на свалку. И хотя платил Китай не валютой, а товарами, при полнейшем дефиците в стране товары были не менее, а может быть и более выгодны, чем деньги: магнитофонные кассеты, тушенку, кожаные куртки можно было и продавать по кооперативной цене и менять на необходимые фабрике товары, в том числе на те же трубы. Ладно, трубами он займется сам. Но сначала ему надо в Крайисполком, те решили запретить торговлю с Китаем, и это было очередной петлей, наброшенной на его шею. На весь мир прокричали, что отныне можно все, что не запрещено, и по-тихому запрещали все, по-семейному, но письмо-протест было уже готово, и, отпустив главного энергетика, Иванюта рявкнул в селектор:

- Юриста ко мне.

Марианна Викторовна была в бухгалтерии. Она недавно вошла и стояла у дверей, вслушивалась в разговор бухгалтеров в ожидании фразы, которая даст ей возможность в разговор встрять, и заранее улыбалась с восторгом и пониманием.

Никто не ответил на ее энергично-радостное "здрасте", никто не поинтересовался, что ей нужно, но Марианна Викторовна давно уже привыкла, что смех и оживленные разговоры во всех отделах управления стихают, едва она переступает порог комнаты. Сколько раз она всплакнула, выходя из чужого кабинета. Она - такая возвышенная, такая достойная, ее должны любить, ею должны восхищаться, но - как несправедлива жизнь, как грубы, как черствы люди.