Ольга Туманова - Плесень

Едва Тамара Васильевна заговорила с Гуловой, Римшина уже стояла, нависнув тощей грудью над ее столом, молитвенно сжав руки и привычно поблескивая всегда готовой слезой. Она вспоминала поименно всех: своих детей и внуков, престарелых родителей и дальних родственников, перечисляла все случившиеся в их жизни болезни и все постигшие ее клан несчастья, и получалось, что если сегодня ей не дадут - что же, кстати, привезла столовая? сыр? - ну, конечно, именно сыр она и ищет уже месяц по всему городу, как лекарство для всей своей родни.

Над бухгалтерией нависло злобное напряженное молчание: бухгалтерия не любила делиться, и дело даже не в том, что им могло самим оказаться мало продуктов, продуктов было достаточно, ведь столовая, кроме воскресенья, работала каждый день и каждый день что-то завозила, но делиться! и с кем? с юристкой? Но Тамара Васильевна никогда не отказывала тем, кто случайно или, как Римшина, преднамеренно, оказывался в бухгалтерии при распределении дефицита.

- Конечно, конечно, - сказала Тамара Васильевна Римшиной и вышла в зал официально сообщить девочкам, что именно, по сколько и за сколько можно сегодня купить.

Римшина повертелась у туалетного столика, полюбовалась на себя в зеркало. На столике лежали расческа, массажная щетка, раскрытая косметичка. Из косметички торчала головка флакончика духов. Римшина взяла флакончик - духи французские, надо же, и где достают? Подушилась, глянула в комнату, блеснув слезами благодарности, и вышла из бухгалтерии.

Несколько секунд в сонном воздухе висела тишина, но тут же заговорили все разом:

- Вечно она...

- Целыми сумками каждый день прет...

- Всем без мыла в жопу лезет...

- Она в новом доме квартиру получит, вот увидите.

- Каждый день спит у себя на стульях в кабинете или на дачу на полдня уедет.

- А тут головы поднять некогда.

- Почему ей все можно? За особые заслуги?

- А что? Его тоже можно понять. У него жена старуха и не скрывает, что вся больная.

- А лучше найти не мог?

- А кому он нужен?

Дверь открылась, и в бухгалтерии тут же зависла тяжелая тишина.

Вошел Сидорчук, пожилой слесарь из третьей бригады. Не зная, к кому обратиться, он переминался с ноги на ногу у дверей под недобрыми женскими взглядами. Оттуда и спросил:

- Мне бы пару кур выписать?

Все бухгалтеры тут же молча уткнулись в бумаги.

- Мне бы... - повторил мужчина.

Бухгалтерия молчала.

Сидорчук, решившись, подошел к крайнему столу:

- Мне бы пару кур выписать. Нужно очень. Жена в больнице.

С продуктами в крае было трудно, магазинные полки пусты, и директор издал разрешение небольшую часть продукции фабрики продавать рабочим.

- А что это вы ко мне? - возмущенно откинулась на спинку стула маленькая и толстенькая Зоя Петровна. - Я, наверное, горючим занимаюсь, а не вашими курами.

Мужчина вздохнул и приблизился в Валентине Эмильевне.

Та, демонстративно отвернувшись, сердито стучала по клавишам счетной машинки.

- Мне бы...- начал Сидорчук.

- Вы что, не видите, что я занята, - Леонидова обернулась к мужику с такой ненавистью, словно имела на него давнюю личную обиду. - Вы меня сбили. Я из-за вас должна снова все пересчитывать. Я к вам на бригаду не прихожу мешать вам работать, - и Валентина Эмильевна вновь повернулась к машинке.

Теперь уже никто в комнате не смотрел в бумаги, все смотрели на Сидорчука. Сидорчук покорно ждал. Наконец, Леонидова вскинула на него свои кругленькие глазки:

- Ну, что вам нужно?!

- Мне бы... кур пару... выписать.

- Вы что не знаете, что не положено. У нас есть лимиты на продажу своим работникам. Вашу норму вам бригадир раз в месяц привозит.

- Но у меня жена. У нее операция.

- Но если не положено, - и голос Валентины Эмильевны звучал уже на высоких частотах - Я из-за вас нарушения делать не буду. Идите к директору. Если он разрешит, тогда Лариса выпишет вам накладную. Но ее сейчас нет, она будет после обеда. Потом подпишите накладную у главного зоотехника или у Фридмана. Потом зарегистрируете накладную у Тани Филипповой на складе. Потом принесете накладную. Мне. Потом...

- Правильно мне мужики сказали, - взорвался Сидорчук. - Бери, и все тут. Чего к ним ходить? Потому у вас все и воруют. Блатным каждый день ящиками возите сами, никуда не гоняете. Сидите тут, гниды!

- Вы, пожалуйста, не оскорбляйте, - завизжала Леонидова. - Я сейчас в милицию позвоню. Я не хочу из-за вас на таблетки работать.

- Звони. У самой живот вон уже по коленкам болтается.