Николай Ашешов - Раны любви

И властно успокаивает мужа, и Курченинов начинает смеяться тоже беззаботно.

— Да, ведь, она у нас ненормальная, Евтихий, — вторит Курченинов Ольге своим смехом. — Психиатр один серьезно уверял, что у нее все нервные винты расшатались.

— Теперь пить, пить, пить, — перебила его нервно Ольга и протянула свой бокал Беженцеву.

— Эдвард, ни слова! Пейте за мое счастье. За мое, — я приказываю. За ваше я пила. Пила за вашу Аннабель Ли, хотя я ее ненавижу. А теперь за мое счастье. Вы не хотите мне его?

Беженцев видит опять кроткое, спокойное лицо и сияние синих глаз.

— Ольга, — он нарочно остановился, точно споткнувшись нечаянно, — Дмитриевна, Ольга Дмитриевна, только за ваше счастье я и могу пить сейчас, сегодня, всегда.

— Всегда — это скучно. А теперь и только на эту минуту. Придет вторая минута, и мое счастье, быть может, изменится. А теперь, Петенька, хор, хор и поскорее.

Вбежали игривые венгерки. Степенно вошли цыгане. Отбрасывая назад волосы, гордо вошел аккомпаниатор, совсем юноша с синими кругами под глазами и воспаленными губами.

Пели много и долго. Курченинов не выдержал и подсел к юной венгерочке, которую целовал в коридоре. И прижался к ней своим ленивым телом, не замечая, какие брезгливые гримасы делает девушка, иронически переглядывавшаяся все время со своими подругами.

А Беженцев подсел смело к Ольге. Их плечи точно слились, — так плотно прижались они друг к другу. И так сидели молча. И взаимные токи их жгли. И сердца одинаково дрожали, и одна и та же алчба наполняла их сознание, уже меркнущее под приливом страсти.

— Я провожу тебя домой, — тихо, не шевеля губами, шепчет ей Беженцев.

— Как это сделать? — еле уловимыми звуками отвечает она.

— Ты скажешь, что тебе холодно и что хочешь поехать на автомобиле. Я его заранее приготовлю.

— Хорошо.

И плечи слились еще сильнее…

Курченинов слишком больно ущипнул юную венгерочку, и она тихо заплакала.

Сразу все смутились. А больше всех Курченинов.

Он утешал венгерочку, бормотал какие-то бессвязные и глупые объяснения, совал ей в руки деньги, от которых она упорно отказывалась.

Беженцев вывел всех из затруднения. Он галантно поклонился хорам и провозгласил тост за всех прекрасных артисток, пение которых доставило им сейчас, пред отъездом, большое удовольствие.

Хорам было подано шампанское. Все выпили и шумной ватагой потянулись из кабинета. Молодая венгерочка, уходя, обернулась и ласково посмотрела на Беженцева. Он ответил ей такой же лаской. Курченинов сидел смущенный.

— Теперь платить… — сухо сказала Ольга. — А потом я на тройке не поеду. Хочу в автомобиле.

— Я сейчас, — пробормотал конфузливо Курченинов. — Сию минуту, моя родная.

— Не беспокойся, — прервал его Беженцев. — Я пойду и распоряжусь. А ты пока заплати по счету. Вот моя доля.

И Беженцев, радостный, выбежал из кабинета.

И тотчас он натолкнулся на молодую венгерочку, которую обидел Курченинов.

— А вы что здесь делаете? — спросил он ее по-немецки, видя, что она одна и точно подслушивает у дверей.

А венгерочка с наивным, милым лицом тихо и стыдливо отвечает:

— А я забыла взять у него деньги… которые он мне предлагал…

И смотрела на Беженцева глазами наивными и доверчивыми, и такими чистыми, точно их только что омыл первый майский дождь.

И Беженцев, не выдержав, крепко прижал к себе этот юный цветок, уже развращенный и зараженный ядом продажности, и, поцеловав ее в губы, протянул ей два золотых. И венгерочка, радостно улыбаясь, потянулась, благодарная, тоже к нему своими тонкими, невинными будто бы губками и сама крепко и профессионально страстно поцеловала его.

Беженцеву сделалось неловко, и он быстрыми шагами побежал к выходу.

Все произошло как-то быстро и Беженцев сообразил случившееся лишь в автомобиле.

Автомобиль был четырехместный, и, конечно, Курченинов мог совершенно свободно занять там хоть два места. Но Ольга сказала мужу, чтобы он домой возвращался один. Ей хочется устроить по шоссе гонку автомобиля и тройки. И Курченинов, все еще виноватый и смущенный, тихо покорился этому приказанию, сказанному мягко и нежно…

И вот они быстро мчатся вдвоем.

Ольга сидит далеко. Прижалась в углу и молчит.

Беженцев тщетно пытается взять ее за руки. Молча, но сильным движением, она вырывается и молча сидит далеко и так близко, такая прекрасная и снова такая загадочная.

— Ольга!

Молчание.

— Если ты будешь молчать, автомобиль привезет тебя ко мне, и ты у меня останешься… навсегда.