Екатерина Краснова - Живое привидение

То была полуразрушенная, запущенная барская усадьба. Множество старых строений, обвалившихся, ветхих, свидетельствовало о прежнем величии. Сохранился только дом, большой деревянный дом на каменном фундаменте, с крышей, пестревшей заплатами, с широкой террасой под холщовым навесом, заплетённым растениями. Оранжерея давно рухнула; конюшни стояли запертыми; сараи опустели. Вся жизнь сосредоточивалась в большом доме. На широком зелёном дворе перед домом пестрели клумбы; в глубине огромного сада, не расчищенного с незапамятных времён, деревья разрослись, распростёрли всюду свои пышные ветви, отягчённые листвою, и взяли под свою защиту старую усадьбу. Они закрыли ветхие строения, заслонили от насмешливого взора провалившиеся крыши и покривившиеся стены; они обступили старый дом, широкий двор. Сирень и шиповник образовали целый лес у обвалившегося забора: некому было их расчищать и подрезать, и они переросли ветхие столбы, стеснились, спутались и росли чудной сплошной массой зелени, которая вся сияла теперь розовыми звёздами шиповника и серебристо-лиловыми кистями сирени. Благоухание разносилось далеко по всей усадьбе, по всему лугу, усеянному маргаритками, которые из большой клумбы давно распространились всюду. В его густой траве цвели и голубые барвинки, и яркие гвоздики — всё остатки когда-то пестревших цветников. За домом высилась стена старого сада, переходившего в берёзовую рощу; а роща поднималась на вал огромного четырёхугольного пруда и здесь обступала его, отражаясь в светлой, зеркальной поверхности. Этот пруд уцелел в усадьбе, оттого что так высоко выкопали его в старые времена. Редели деревья по его берегам; то тут, то там обрушивалась огромная седая берёза или ель с чёрными от старости иглами; то буря сломит, то само упадёт от старости величавое дерево, и так и оставались они на высоком валу, купая в глубокой воде мёртвые ветки, приминая зелёную траву огромными стволами, одетыми косматыми лишайниками…

Бесчисленные стаи птиц гнездились в роще и саду, оживляли всё кругом и наполняли воздух радостным пением и щебетанием…

Но дом стоял, таинственный и молчаливый, среди зелени и цветов… Казалось, там никто не жил…

Так думалось двум молодым людям, проходившим мимо запущенной усадьбы в чудное майское утро.

— Неужели там никто не живёт? Какая досада! — воскликнул один из них, остановившись на дороге, против дома.

— Да, тут хорошо жить, — отозвался его товарищ задумчиво. — Удивительная поэзия в этой старой усадьбе. Так и просится на полотно этот серый дом с пятнами солнечного света на холсте террасы, с этой тяжёлой массой обступившей его зелени, с резкими тенями в глубине кустов и деревьев…

— Ну, ещё бы ты этого не нашёл! Художник!

— Разве ты не находишь, что этот дом — чудная картинка?

— Ты пейзажист, мой милый, а я пейзажей без фигур не люблю. Я нахожу, что этот пейзаж — прекрасный фон для прекрасной фигуры…

— Женской?

— Разумеется. Я нахожу, что на этой террасе, в этих запущенных клумбах, в этом тёмном саду недостаёт белого платья… Конечно, с тем условием, что личико и фигура будут достойны этого традиционного белого платья, в которое романисты обыкновенно одевают своих хорошеньких героинь летом… Ты не находишь?

— Да… — рассеянно отозвался художник, но видно было, что он думал о другом.

Его умное нервное лицо, в котором красота взгляда и высокого лба заставляла забывать об отсутствии другой, общепонятной красоты, выражало задумчивую усталость.

— Мне, напротив, хотелось бы, чтоб там никто не жил, — сказал он вдруг. — Пожить в таком уединении самому, отдохнуть — вот чего бы мне хотелось.

— Отдохнуть? От чего бы это? От шатания с утра до вечера по полям и лесам вместе с твоими красками, зонтиком и прочими принадлежностями? Да ещё и со мной в виде аксессуара?

Художник улыбнулся.

— Ведь я тебя нисколько не заставляю ходить со мной. Чего ж ты? — сказал он.

— Что же мне ещё остаётся, скажи на милость? Охоты никакой нет, делать совершенно нечего. Уехать не могу. Умираю с тоски в этой «зелёной глуши», как тебе угодно это называть; зову друга усладить моё одиночество; друг приезжает, схватывает кисти и палитру и удирает от меня в лес… Ведь, согласись, что это именно так случилось…

— Соглашаюсь…

— Что ж мне делать? Вот я и бегаю за тобой, и помогаю тебе таскать твои ящики.