На этот раз по какому-то необъяснимому инстинкту они пришли прямо к большому пруду, и инстинкт не обманул их. Между деревьями, у воды, белела женское платье.
— Вот тебе и белое платье! — воскликнул художник.
— В белом она должно быть ещё лучше, — сказал Бартенев, бросая закуренную папироску.
Это была действительно она, т. е. Варя.
На ней было белое платье, только совсем не такое, как обыкновенно бывает у героинь французских романов, где непременно фигурируют шумящие трены и облака кружев. По-видимому, молодая девушка не любила одеваться «как все», и костюм её отзывался именно тем чудачеством, о котором говорила мать. Её белое платье было похоже на какой-то халат с широкими рукавами, стянутый золотым шнурком вместо пояса. Хорошенькую головку обвивал платок, на этот раз не красный, а золотисто-жёлтый, накинутый на её чёрные кудри небрежно, но необыкновенно живописно. Поза её тоже не лишена была живописности. Она поместилась на низкой толстой ветке берёзы, свесившейся над водой так, что концы ветвей купались в воде, и читала, опираясь головкой на руку. Большой букет свежей сирени лежал у неё на коленях.
Самая утончённая кокетка не могла бы выбрать более грациозной позы и наряда, чтобы предстать перед глазами того, кому она желала нравиться. Но в позе Вари не было ничего преднамеренного, и друзьям пришлось в этом совершенно убедиться. Она, очевидно, искала уединения и была до такой степени погружена в своё чтение, что совсем не слыхала, как они подошли.
А потому они подошли так близко, что она увидела их почти у самого того дерева, на котором уселась. Бартенев задел какую-то ветку, ветка хрустнула. Девушка подняла голову и от неожиданности, встретив пристальный взор, устремлённый на неё, вздрогнула и уронила книгу.
Волков поспешил поднять её, и при этом ему нечаянно бросилось в глаза заглавие. То было сочинение Аллана Кардека.
— Извините, мы кажется испугали вас? — сказал он, подавая ей книгу.
Она вдруг покраснела и поспешно спрыгнула со своей ветки. Книгу она взяла и сейчас же сунула в карман.
— Вы всегда появляетесь как-то неожиданно, — сказала она.
— Вы так углубились в ваше чтение, что не слыхали, как мы подошли, — оправдывался Бартенев. — Должно быть, очень интересная книга?
— Для меня интересная.
— А нам вы её не покажете, Варвара Михайловна?
— Вы знаете моё имя? — удивилась она, раскрывая свои зелёные глаза.
— Нам вчера Сеня сказал. Кроме того, мы имели удовольствие быть у вашей мамаши… — начал Бартенев.
— Да, я знаю.
— Так что теперь мы можем считаться знакомыми. Не правда ли?
— Да, — отвечала она серьёзно и протянула ему руку. Потом она обернулась к Волкову и, посмотревши на него несколько секунд пристальным взглядом, сказала ещё серьёзнее. — Вы мне нравитесь.
Художник поклонился, немножко смущённый.
— А я? — воскликнул Бартенев, жалобно-комическим голосом.
— Ещё не знаю, — отвечала она спокойно.
«Чудачка!» — подумал он с досадой.
И все трое отправились через рощу в дом.
С этого дня молодые люди стали бывать в Колосово каждый день. У художника скоро установились с Варей самые дружеские, конфиденциальные отношения. Она даже пустила его в свою мастерскую, чего не делала ни для кого, и чего Бартенев от неё так и не мог добиться. Молодая девушка вечно имела что-нибудь сообщить своему новому другу, показывала ему свои работы и отправлялась с ним в лес — писать этюды с натуры.
Бартенев влюбился не на шутку и начал ревновать приятеля к Варе.
— На твоём месте я бы не стал ревновать, — сказал однажды Волков. — Как ты можешь ревновать её ко мне?
— Отчего же не к тебе, когда ты за нею ухаживаешь, а она оказывает тебе предпочтение?
— Я и не думаю за ней ухаживать, и она мне никакого предпочтения не оказывает. Мы с ней просто хорошие товарищи; оба любим искусство… Она недурно пишет…
— Так я тебе и поверил!
— Это как тебе угодно. Вообще ты не станешь отрицать, что ты больше меня нравишься женщинам.
— Это почему?
— Да хотя бы потому, что ты красив, а я нет.
— Женщины любят безобразие!
— Покорно тебя благодарю. Но это вздор. К тому же Варенька — художница, а потому ей свойственно любить всё… прекрасное и интересоваться не художниками.
— Может быть, только не мной. Она на меня и не смотрит!
— Смотрит, когда ты этого не видишь, и даже очень смотрит. Как ты не понимаешь разницы? Со мной она дружелюбна и проста, с тобой она кокетничает.
Читать дальше