Виктор Широков: Алтайская принцесса

Наконец, пленка кончилась, и мы оба выдохлись. С неожиданной нежностью и благодарностью я обнял это царственное совершенство, и девушка ответила мне с не меньшей страстностью. Не раздумывая, уже плывя в экстазе нахлынувшего безудержного мужского желания, я снова стиснул принцессу в своих объятиях и крепко поцеловал её в губы. Девушка ответила мне ответным жарким поцелуем. На долгое мгновение мы стали одним существом...Казалось, мы выпили друг из друга весь воздух.

И вдруг раздался громкий хлопок, словно лопнул воздушный шар или камера футбольного мяча. Тело девушки в моих объятиях моментально потеряло свою упругость. Какое-то мгновение я держал в руках теряющую объем резиновую куклу. Одновременно лицо мое забрызгала мерзко пахнущая, едкая слизь.

Я, испугавшись, оттолкнул от себя принцессу. Ее тело, в движении, уже начало распадаться на мелкие клочки. Во все стороны летели брызги, кусочки сухожилий, мышц и костей. И вслед за этим возник слабо светящийся ореол существа, лишь отдаленно сохранявший женские формы. Уже через мгновение ореол расползся, превратившись в нечто медузообразное, осьминожье, размахивающее десятками призрачных щупалец, и эта тварь одновременно обхватила меня своими цепкими едкими присосками. Щупальцы залезли немедленно в нос, в рот, в уши, во все возможные и невозможные отверстия, немедленно проделав их в коже, и стали активно выкачивать из меня кровь, как маленькие помпы.

Не знаю, каким чудом, каким усилием мне удалось, наконец, сбросить с себя это чудовище, эту мерзкую тварь, вознамерившуюся выпить мою жизнь.

В сердцах я плюнул в её сторону, затем сотворил крестное знамение и бросился наутек. Одно из щупалец ухватило за воротник куртки, но материя не выдержала двойного напора, затрещала, разрываясь, и только клок ткани остался у чудовища. Когда же я успел выскочить через входной проем, один из доблестных караульных, мгновенно сообразив, что внутри пирамиды происходит не просто неладное, а поистине ужасное, и заметив несколько выдвинувшихся из люка змееобразных щупалец, щедро метнул туда пару гранат и захлопнул массивную крышку: он едва не обрубил ветвящиеся отростки чудовища, втянувшиеся на тот момент, возможно, с целью перехватить смертоносные снаряды.

Глухой звук взрыва едва колыхнул крепко запертую крышку люка. Но каким-то образом, очевидно, оборвал тоненькую ниточку, ещё связывавшую с телом мое сознание.

Меня, впавшего сначала в дикое неистовство, а потом в полную кататонию, туго спеленали на всякий случай мои же охранники и сразу вывезли обратным спецрейсом в столицу. Лечение долго не давало никаких результатов, пока сегодня утром сознание неожиданно не вернулось ко мне и я не попросил свидания с лечащим врачом.

Он рассказал мне, в свою очередь, что взрыв гранат не только помешал твари выйти наружу, но, видимо, привел все приборы пирамиды в автоматический режим работы. Пирамида, дав задний ход, медленно поднялась над землей, плавно развернулась и всей своей треугольной массой резко взмыла ввысь.

Тварь в пирамиде, возможно, и уничтожена, просто погибла, не получив достаточного количества жизненной энергии вместе с кровью. А возможно, что она до сих пор кружит в своем массивном летательном аппарате, ожидая следующей реинкарнации.

Риталий замолк и спустя некоторое время уже с усилием продолжил:

- Но сегодня утром, когда вернулось сознание, я снова почувствовал на своем лице её едкую слизь, её мерзкое дыхание, ощутил упругое цепкое покалывание её щупалец. Она зовет меня в свой бессонный полет, и мне кажется, я смогу увидеть её ещё раз в прежнем прелестном облике алтайской принцессы, если напою её своей кровью.

При этих словах глаза Риталия закрылись, как у цыпленка, лицо свела судорога невыносимой внутренней боли, он как-то обмяк и упал на пол, неестественно раскинув руки.

Я что-то закричал, вошли служители в зеленых халатах и почему-то противогазах, занялись Риталием, а один из подошедших отвел меня в кабинет главврача. Через полчаса мне сообщили, что Риталий Красовский умер, так и не приходя в сознание, от сердечного приступа. Согласно внутрибольничным правилам, будет кремирован и распылен с самолета над Хованским кладбищем. Меня также предупредительно отвезли домой. Сейчас я живу замечтательно, пенсия моя действительно увеличилась в два раза, и хотя 100 долларов для кого-то покажутся сущей мелочью, мне даже удается изредка откладывать пару-тройку зеленых бумажек с портретом доблестного Вашингтона на свои будущие похороны. Правда, я ещё не решил, как лучше распорядиться своим будущим трупом.