Виктор Широков: Алтайская принцесса

Сейчас мы вас проводим в его палату. Не беспокойтесь, она снабжена телекамерами и мы будем постоянно следить за вашей беседой. (Вы ведь, конечно, ничего не имеете против этого? Да-да, я так и думал.) Если вашей жизни будет угрожать поведение пациента, мы немедленно вмешаемся. Время беседы неограниченно и, как вы понимаете, зависит только от вашего терпения. Надеюсь, вы нам поможете установить истину и тем самым внесете неоценимый вклад в развитие науки. Кстати, мне поручено органами сообщить вам, что в случае удачно проведенной операции (или беседы с Красовским, как хотите, так сами и называйте) вам будет присвоено внеочередное звание подполковника медицинской службы запаса (вы ведь врач, не так ли?) и ваша пенсия будет повышена аж до 100 долларов. Надеюсь, вам эта прибавка не помешает?

И не дожидаясь моего ответа, главврач, очевидно, нажал на кнопку звонка, расположенную под столешницей; в кабинет тут же явились два рослых молодца (санитары), оба в халатах ярко-зеленого цвета, и затем сопроводили меня по лабиринту коридоров до металлической двери, которую один из них открыл треугольным ключом.

Я перешагнул небольшой порожек и оказался не то в палате, не то в тюремной камере, залитой ярким дневным светом, струящимся прямо из стен, поскольку ламп и иных средств освещения я не приметил. Прямо передо мной стоял маленький усохший старичок, совершенно лысый, с трясущейся головой на согбенной шее и таким же сильным тремором рук, тем не менее, довольно радостно и осмысленно протянувший мне правую кисть для традиционного рукопожатия.

Здравствуй, Вова! Спасибо что ты не поленился и навестил меня в больнице для психов, не испугался ни звонка, ни дороги. А я вот чувствую, что долго уже не протяну, вот и решил попрощаться с миром, с тобою, Вова; больше у меня никого не осталось. Жена моя, узнав о происшедшем, узнав, собственно, только о печальном прогнозе моей непонятной болезни (диагноз, тем не менее, звучит примерно так - "маниакально-депрессивный психоз Люмьера в стадии сверхобострения и с наклонностью к сурдонемоте"), немедленно развелась со мной, благо закон это позволяет в одностороннем порядке, вышла вскоре замуж за сенегальца (ох, и неутомимые эти мужики!) и уехала с ним на его историческую родину, а детей у нас с Поликсеной, как ты помнишь, не было. Так что один-одинешенек я, и только с тобой могу поделиться увиденным в пирамиде.

Если ты помнишь. Вова, я ушел из трейлера рано утром за документами, пропусками внутрь пирамиды, и, действительно, уже через пару часов мне их выдали, вернее, вручили. Благополучно миновав затем все кольца охраны спецобъекта (как именовалась алтайская пирамида), я вошел в открытый для прохода люк, и меня проводили прямо к кокону. Мне было разрешено, в виде исключения, пронести необходимую фотоаппаратуру, и я час провозился, устанавливая свет и выбирая место для штатива. Снимать с рук хлопотно, тем более, что от волнения руки у меня все же дрожали.

Остановившись передохнуть, я присел на находящийся неподалеку от кокона стул, закурил и стал наблюдать попутно за принцессой. Честное слово, через мгновение мне показалось, что она развернула в капсуле свое лицо ко мне и улыбнулась. Первое время я этому не поверил, может быть, просто игра света и дала столь неожиданный эффект. Но когда я в волнении встал и зашел с другой стороны кокона, то уже совершенно отчетливо увидел, что скуластая красавица повернула голову и с вызовом посмотрела мне прямо в глаза.

Я забегал вокруг кокона, а принцесса продолжала свободно вращать за мной не только глазами, но и всей головой, видимо, конструкция кокона позволяла ей это проделывать. Наконец, я устал и снова сел на стул. Снова закурил и, размышляя о происходящем, стал насвистывать. Есть у меня такой бзик. Стал насвистывать какую-то популярную мелодию, не помню точно, Моцарта или Чайковского, а может, даже Альбинони, как вдруг во время особенно пронзительной фиоритуры кокон сам собою бесшумно развалился на две части, как обычный футляр, вернее, словно на шарнирах отошла его верхняя часть (крышка).

Девушка в футляре сначала подтянула ноги, потом села, а затем грациозно спрыгнула на пол. Золотые пластины с камнями плавно качнулись и снова легли на грудь прелестницы.

Я жестами показал девушке, что хочу её сфотографировать. И она поняла мою мимику и жестикуляцию. Я фотографировал её лежащей в футляре, потом сидящей на моем стуле, стоящей в разных позах. И она послушно их принимала. Мне даже стало казаться, что принцесса обладает даром телепатического прочтения моих мыслей.