Виктор Широков - Иероглиф судьбы

В совершенном почтении к вам. Мацумото.

Экран серебристо замерцал и погас. А я опять включил телевизор. События последних дней явно отдавали унылой фантасмагорией. Новые вожди, приведшие к власти на волне долларово-рублевых перепадов, своей хорошо знакомой по большевистскому прошлому навеки застывшей обезьяньей мимикой убежденных партийцев явно обещали скорейшее возвращение в единственно верное лоно теории Чарльза Дарвина и Карла Каутского-Маркса.

Внезапно зазвонил телефон. Ко мне пробился давний знакомец Наташевич и радостно сообщил, что он занял очередь за колготками тушинской фабрики (его жена слыла отчаянной модницей) и на мою долю и следовало хотя бы в течение двух часов подъехать в район Савеловского вокзала, чтобы втиснуться в цепочку разгоряченных старух, которые снова были основным действующим классом русской истории.

Конечно, я никуда не поехал; как говорится, перед смертью не надышишься. Включил телевизор и, может быть, да не выключал его, перебирая недавно приобретенные антикварные издания, реставрировал их, нежно лаская кисточкой, обмакнутой в клей ПВА, естественно сидя в большой комнате в своем любимом кресле. Жена, как всегда, рано легла спать, она у меня жаворонок) и тихо посапывала. Собаки лежали у моих ног, как убитые, а кошки были с женой.

Вдруг отворилась дверь в комнату из прихожей, сначала я даже не взглянул на нее, ну, думаю, что-то теща приперлась, на ночь глядя, видимо, за своими очередными причиндалами, которые были разбросаны по всей квартире. Но тут глухо зарычали собаки, в то же время прижимаясь к моим ногам, я поднял голову. В дверном проеме стояла странная фигура в комбинезоне, в высоких раструбами голенища сапогах и держала в правой руке плетку-семихвостку.

"Зея!" - мгновенно догадался и холод мелкими мурашками пробежал по спине, я застыл, как вкопанный, не в состоянии шевельнуться, даже выговорить хоть слово.

Между тем загадочная фигура также застыла в одном положении, глядя на меня красными воспаленными глазами. Волосы мелкими кудрявыми змейками вились вокруг её головы, словно у мифической Медузы Горгоны.

Жена моя, видимо, тоже почувствовала что-то неладное. Она приоткрыла дверь из спальни и, не выглядывая, тихо спросила; "Витя, что там, у тебя происходит?" И одновременно со звуком её голоса выскочили обе кошки, мать с сыном. Кошка Муха, низко распластавшись, устрашающе шипя и подняв правую лапу, пошла в лобовую атаку на страшилище. Кот Мухин шел позади, в арьергарде, видимо, слегка труся, но тоже заведя гортанную песню нападения.

Они прыгнули на Зею почти разом, согласованно, но ничего не произошло, кошки проскочили сквозь фигуру точно сквозь облако и обескуражено развернулись. Я видел их сконфуженные морды, хоть и неотчетливо.

Обезьянья маска Зеи вдруг шевельнулась, её перекосила торжествующая усмешка. Зея подняла плетку и на полметра придвинулась ко мне.

И тут я увидел своего клона. Желтолицый полноватый мужчина в разбитых роговых очках, в разорванной одежде, размахивая металлическими наручниками, набросился на Зею сзади, набросил ей цепочку на шею и, закрутив петлю, потащил чудовище назад.

Через мгновение обе фигуры исчезли. Мои животные сразу успокоились. Собаки, шумно втягивая воздух ноздрями, подбежали к двери и стали быстро-быстро обнюхивать место на ковре, где стояла красноглазая Зея. Кошки брезгливо отряхнули лапы и стали старательно вылизывать друг другу шерсть.

"Витя, что ты там делаешь? Опять что ли куришь?" - сонно переспросила жена. Я и впрямь почувствовал запах не то серы, не то паленой шерсти, не то тлеющей тряпки.

"Нет-нет! Что ты! Ничего я не курю, я просто клею свои книги", попытался я успокоить мнительную Елизавету, но она уже встала и, даже не накинув халата, в ночной рубашке, все ещё сонная, выкатилась ко мне в комнату. "А чем тут пахнет? Ну что ты вечно врешь! Что ты тут жег, признавайся?!" - в очередной раз спросила она меня, уже начиная раздражаться.

"Не волнуйся! Я просто хотел зажечь свечу, а она, кажется, чересчур запылилась и стала дымить", - сымпровизировал я, бросая тревожный взгляд на серебряный подсвечник в виде обнаженной женщины с подносом, стоявший, как всегда, на телевизоре, и жена вроде поверила.

"Вечно ты спать не даешь своими дурацкими выдумками", - резюмировала супруга и продефилировала в кабинет задумчивости, схватив по дороге какую-то книжку, а через минуту-другую она прошествовала назад в спальню и сердито захлопнула дверь, пробормотав напоследок что-то невразумительно-угрожающе-обиженное. Следом задребезжал пейджер. Я посмотрел на его экран, по которому огненно-рыжей рекой летели непонятные иероглифы. Прошло немало времени, пока появились знакомые русские слова.