Александр Коноплин - Сорок утренников (сборник)

Так с этого дня и повелось: часу в десятом утра со стороны солнца выскакивал черный самолет с изогнутыми крыльями и, перевалив через неровный гребень леса, устремлялся вниз, в долину Саранки. Впереди самолета бежала его тень. Заметив работающих людей, самолет устремлялся к ним и, пока они не скроются в лесу, успевал выпустить по ним две-три пулеметные очереди. Потом он взмывал вверх, тень исчезала вместе с ним, и работа на поле возобновлялась.

Для взрослых эти налеты были серьезной помехой, для детей и подростков — развлечением. Если в первый день все хотели возить снопы и никто не шел в «наблюдатели», считая это бездельем, то теперь от желающих стоять на бугорке или сидеть на дереве не было отбоя. Ведь от того, кто раньше увидит друг друга — летчик работающих или они его, зависела жизнь людей, и ребятишки это понимали.

Сначала бригады выставляли по одному наблюдателю — мол, кто его знает, прилетит не прилетит — потом стали выставлять по два, три и больше. Не ровен час, заскучает ребятенок в одиночестве, задремлет, либо за шумом конных лобогреек не услышит мотора…

Все это походило на игру, только ставкой здесь была жизнь. Уборка начиналась с рассветом, с рассветом же выставлялись и наблюдатели. Ребятишки, которые помогали второй бригаде, устроили свой пост на вершине холма в развилке старой сосны, у которой лет десять назад молнией снесло вершину. Сидеть в развилке было, удобно, как в кресле учителя Каца, и все кругом видно. Именно отсюда уже несколько раз первыми замечали самолет. Командиром этого поста был внук председателя Антон Шувалов, а его первой помощницей стала Катенька Угонова. Были, конечно, и другие, но Антон им не особенно доверял: заиграются в кости или в веревочку и забудут обо всем на свете. Катюня в кости не играла, веревочку терпеть не могла и никогда ничего не забывала. Как настоящий солдат, стояла она на бугре или ходила вокруг сосны неспешным шагом, чутко прислушиваясь, оглядывая опрокинутую над ней голубую чашу неба от одного ее зеленого зубчатого края до другого. Колхозники, работавшие в поле, сами то и дело распрямляли спины и смотрели в небо и, только когда на бугре появлялась знакомая маленькая фигурка в длинной материнской юбке и цветастом платочке, облегченно вздыхали:

— Ну, бабоньки, взялись. Этая углядит…

И Катюня «углядывала». Кроме самолета, в небе плавало много разных точек. То ворон пролетит далеко над лесом, то сорвется с дерева глухарь, то журавль, перелетая с одного болота на другое, мелькнет между деревьями. Но больше всего Катюню любили обманывать ястребы. Залетят в поднебесье так, чтобы она не заметила, облетят белое облачко, да и грянут сверху. Крыльями не машут, по сторонам не кидаются, летят прямо, как самолеты… В такие секунды часто-часто начинало биться маленькое Катюнино сердце. Но проходило время, у точки вырастали крылья прямые и тонкие (у самолета ломаные!), спереди показывалась запятая — клюв (у самолета клюва нет!), и Катюня успокаивалась.

Впервые увидев самолет тогда, в пятницу двенадцатого числа, она испугалась. И бежала, и пряталась вместе со всеми в лесу и, наверное, тоже кричала и плакала, но потом ей в голову пришла простая и ясная догадка: летчик, как пчела, видит только бегущих. Недаром у него, как у пчелы, такие большие, выпуклые глаза. Если же сесть, сжаться в комок и не шевелиться, он может и не заметить…

В следующий налет Катюня проверила свою догадку. Самолет действительно пролетел над ней и не заметил. Теперь Катюня, предупредив людей, садилась на корточки и с любопытством смотрела на все творящееся. Если бы кто-нибудь пожелал узнать, как он вел себя в минуты опасности, Катюня рассказала бы ему об этом со всеми подробностями. Но люди ее об этом не спрашивали. Услышав крик наблюдателя, они бросали серп или косу и улепетывали без оглядки.

Как-то рано утром в середине августа на наблюдательный пункт у развилки заступил Антон Шувалов. Невыспавшийся и хмурый, он мрачно оглядывал такое же невыспавшееся и мрачное небо. Временами нехотя принимался моросить тонкий, как кисея, дождик. Серые тучи неслись над самой землей, рваными краями задевая верхушки деревьев.

В такую погоду самолеты обычно не летают.

Антон посидел немного, позевывая, лениво поглядывая на работающих, потом набрал веток и принялся разводить костер. В десять часов его пришла сменить Катюня. Поглядев на костер, спросила:

— А ну, как заметит?

Антон снисходительно усмехнулся.