Николай Иванов - Разговор с незнакомкой

— Сыночек, сыночка… — шепелявила она беззубым ртом. — Нашла-таки я твою березку… нашла, родимый. Где могилка твоя, неведомо мне, а березку сыскала все ж, сыска-ала…

Нет, не выдержал я больше и минуты… Положил фотографию поближе к узелку и отошел тихо от берез.

Иду по-над насыпью, а фотография стоит в глазах. Стоит, не пропадает, и солдат тот улыбается мне грустной улыбкой. И вдруг… Я аж остановился — оживать стала фотография перед взором моим. Подмигнул с нее солдат-салажонок.

— Ну, все?.. — спрашивает.

— Готово! — отвечает снимавший его, такой же молодой солдат в новом обмундировании, складывая гармошку потрепанного «Фотокора».

— Бежим!

Они бегут мимо березок и кустов. А вместе с ними бегут, появляясь со всех сторон, другие солдаты. Бегут, застегивая на ходу ремни, натягивая на головы гимнастерки. Они спешат к железнодорожной насыпи, откуда доносится уже призывный сигнал трубы. Взбираются солдаты по откосу, прыгают в вагоны тронувшегося поезда. Вот уже и последние ухватились за поручни покачивающегося вагона. Набирая скорость, уносится вдаль длинный эшелон. Шумит ветер в молодых березах. Березы клонят головы в сторону ушедшего состава, будто тоже рвутся туда, вперед…

Медленно исчезло, растаяло наваждение. Дошел я до станции. А на электричку не спешу. И вторую и третью пропустил. Уж и солнце заходить стало. И тут появилась она, забелела платочком, узелком своим, проходя возле кассы. Поравнялась со мной бабка и бодренько прошмыгнула мимо — к вагону. А перед входом обернулась, обвела глазами платформу, пристанционные деревья за путями, лесок вдалеке и скрылась в тамбуре. Пошел к вагону и я. День угасал.

Военные парады я любил с детства. Любил страстной мальчишеской любовью. Часами рассматривал книги с фотографиями парадов, собирал газетные вырезки, сердце мое замирало, когда я слушал по радио первомайскую или ноябрьскую трансляцию с Красной площади. Я уже не говорю о праздничных киножурналах, демонстрировавшихся в нашем сельском клубе. Бесконечно я мог смотреть одно и то же, боясь шевельнуться, замерев в темноте среди таких же, как и я, очарованных сорванцов.

Наверное поэтому, став уже взрослым, я любил смотреть и репетиции парадов. Московский гарнизон проводил их на стадионе «Динамо». Все было так же, как в праздник. Плавно, точно чуть приподнявшись над землей, плыли мимо трибун четкие прямоугольники подразделений. И гремел армейский оркестр, сияя на солнце огненной медью труб. И даже был принимающий парад.

При первой возможности я старался попасть в такое время на стадион. Однажды, пробираясь на одно из своих обычных, давно обжитых мест, я увидел внизу, под трибунами, мальчишку. Он стоял близко к марширующим, почти на плацу, у гаревой дорожки. Лет четырех был мальчишка, не больше, щупленький, светлоголовый. Он стоял, вытянувшись во фронт, и тянул, тянул маленькую руку к виску, отдавая честь проходящим мимо полкам. Чуть поодаль стояла женщина средних лет, — видно, его мать. Женщина стояла молча, не мешая мальчишке. На сей раз и я примостился неподалеку, на втором или третьем ряду. С час, вероятно, гремела на плацу музыка и печатали шаг строгие шеренги. И весь этот час стоял внизу, не шелохнувшись, мальчишка. Потом был объявлен перекур, и военные обступили мальчика. Он не шел ни к кому на руки и молча снизу вверх внимательно рассматривал подтянутых, парадно одетых офицеров и солдат. Я видел, как перед мальчиком присел на корточки молодой щеголеватый лейтенант и протянул ему плитку шоколада.

— Спасибо, дядя, я не ем это… — ответил малец.

Лейтенант пожал плечами.

— Что же ты хочешь, может, мороженое?

Мальчишка отрицательно покачал головой.

— Тогда что? — Лейтенант, видно, был настойчивым человеком и добрым.

— Звездочку… — ответил мальчик, показывая на его погон.

— Ну, брат, ты меня озадачил…

В динамике раздалась громкая команда, и лейтенант не успел договорить.

В этот раз надо было спешить и мне, ждали служебные дела.

…На стадионе я появился через полгода — в канун Первомая. Моросил мелкий весенний дождь. Каково было мое удивление, когда я на том же самом месте увидел мальчишку. Снова мимо него маршировали полки, и снова он тянул маленькую руку к виску. Оказавшись неподалеку от него, я увидел, что на его серенькой, блестящей от дождя курточке алеет солдатская звездочка.