Рачия Кочар: Дети большого дома

— Командир роты просит…

— Чего просит командир роты?

Тоноян не успевает досказать, чего хочет командир роты. Над окопом с оглушительным грохотом разрывается снаряд. Воздушной волной обоих отшвыривает, засыпает землей. Тоноян приподнимает батальонного комиссара, прислоняет к стене. До них доносится стон. Арсен бежит в ту сторону… К Аршакяну подходят Гамидов, Мусраилов и другие незнакомые бойцы. Рядом появляется спокойная фигура Бурденко. Тыльной стороной ладони Тигран отирает землю с губ. Вновь подходит Арсен, наклоняется к Тиграну:

— …просит, чтоб вы пошли на КП полка или же батальона!

Тигран смотрит на него, отрицательно качает головой:

— Останусь здесь, у вас.

Арсен не слышит ответа.

— Скажи, что остаюсь здесь. Буду с ротой! — почти кричит ему на ухо Тигран.

Арсен с минуту стоит в нерешительности, затем круто поворачивается и бежит по окопу, почти не пригибаясь. Тигран замечает, что рядом с ним постоянно находится кто-либо из бойцов. Почти не отходит Эюб Гамидов, часто оказывается рядом незнакомый солдат с тонким молодым лицом. Кажется, что он вот-вот улыбнется, но улыбка так и не появляется ни в глазах, ни на губах.

Уже долго тянется обстрел, и чем дальше, тем все усиливается. «Ясно, обрабатывает перед атакой», — думает Тигран.

— Самолеты! — крикнул над ухом Бурденко.

Уже не было времени взглянуть, откуда налетели самолеты. Казалось, на восточном берегу Дона не осталось ни одной пяди земли, не вывороченной фашистскими орудиями, минометами и бомбами. А ведь на каждом шагу ее, в каждой щели были живые люди…

— Понтоны налаживают на реке! — крикнул кто-то во весь голос.

Бойцов словно метнуло к брустверу. Поднялся и Тигран, навалился грудью на край окопа. Дым, стоявший стеной, заслонял реку: фашистская артиллерия дымовой завесой стремилась прикрыть подготовку к форсированию реки.

«А наша артиллерия действует слабо! Почему? Почему позволили ему подойти к Дону?» Тигран был взволнован, тревога сжимала сердце. В ту минуту он знал не больше любого рядового бойца и, подобно ему, видел лишь то, что совершалось непосредственно вокруг. В эту роту он пришел, чтоб лично побеседовать с каждым солдатом, подавшим заявление о приеме в партию. Что же делает он сейчас здесь? «Каждый командир и каждый политработник должен иногда чувствовать себя рядовым бойцом», — подумал он, щуря глаза, чтоб рассмотреть берега реки.

«Но почему так слаб огонь нашей артиллерии?» Тигран вспомнил подошедшие ночью к фронту войска, их боевое оснащение, и на сердце у него стало легче. Он слышал какие-то выкрики, не понимая их значения. Иногда рядом раздавался стон. Обняв за плечи или поддерживая под руку раненого, товарищи уводили его вглубь окопов.

— Скатываются, гады! Словно саранча, ползут! — крикнул Бурденко.

Тигран перевел взгляд. С холмов на том берегу сбегали маленькие фигурки. Впереди них, почта не отличаясь по цвету от холмов, с головокружительной быстротой катились танки и какие-то машины. «Что это происходит?» — с тревогой подумал Тигран.

Вновь загрохотало над головой, рвануло землю из-под ног. Прямо напротив свесилась с неба рыжая стена. Огненные солнца вспыхивали на этой стене и растекались по ней. Бушующие смерчи с воем проносились над головой туда, на запад. Уже ни один фашистский снаряд не рвался над окопами. Можно было спокойно разглядывать восточный берег Дона.

— «Иван Грозный» заговорил, товарищи!

Могучий голос Бурденко слышали в ближних и в дальних окопах.

Тигран всматривался в небо, но не мог различить, где же огонь «Ивана Грозного». Пламя то сплошным потоком текло в сторону Дона, то показывались огромные огненные шары, и после этого доносился никогда до этого не слышанный оглушительный грохот.

— Товарищи, вот вам и советская техника!

Это вновь звучал восторженный голос Бурденко.

Воды Дона словно стремились перелиться в небо и вновь низвергались водопадами на берега. Облака дыма и земли, огненные смерчи скрывали от глаз переливы радуги на водяной пыли.

За все века своего существования не видела ничего подобного величавая русская река, которую народ прозвал Тихим Доном.

«Значит, наши намеренно позволили гитлеровцам выползти из убежищ, подойти к Дону?» — подумал Тигран.

Через полчаса огневая обработка прекратилась. Сквозь разреженный дым проглянули холмы на том берегу. Склоны, начиная от исходных позиций противника и до самого берега, были покрыты дымящимися танками, разбитыми машинами и трупами.