Виктор Литовкин - Удержать высоту

А потом добавил:

— Если с твоего места, Василич, видно, что в прицел нужно ввести поправку, смело вноси ее. Но побыстрее. Все сейчас в твоих руках и в руках Козлова… Действуйте, мужики.

— Понял…

Шутову оставалось только ждать. И хотя он был уверен в своих подчиненных, которых хорошо узнал за несколько недель и даже полюбил, как может полюбить командир грамотных, умелых, отважных офицеров, это томительное ожидание залпа перед неумолимо надвигающейся танковой волной было невыносимо тягостным.

И только тогда, когда загрохотали, запели, как могучий орган, заменяющий целый оркестр, родные «катюши», у него отлегло от сердца. Залп оказался точным. Там, где еще пять минут назад невозмутимо и самоуверенно катили вперед, изрыгая огонь, сталь и свинец, фашистские танки, самоходки и бронетранспортеры, сопровождаемые пехотой, теперь полыхали красно-рыжие языки пламени, из дымного костра поднималось в небо девять высоких свечей, чадящих черной копотью. Они вспыхнули на месте бронированных машин.

Горячая волна горьковатого раскаленного воздуха прокатилась по окопам, срывая фуражки, чуть не опалив своим жаром Шутова. Крохотная неточность в прицеле, даже в уровне, и снаряды легли бы по нашим позициям. Но гвардейцы сработали предельно точно.

Первый штурм фашистов захлебнулся, затих, но своих намерений прорваться они не оставили. Шесть раз накатывались гитлеровцы в эту ночь на высоту 48,5, пытаясь подавить на ней опорный пункт, под покровом темноты проскочить, пробиться через злополучный перекресток, и шесть раз их останавливали огненные залпы 252-го гвардейского минометного дивизиона.

Укрытый родным валдайским лесом, стремительно покидающий после очередного залпа одну огневую позицию, чтобы через пятнадцать — двадцать минут оказаться на другой, третьей, он был в те часы неуловимым и неуязвимым для вражеской тяжелой артиллерии. А для штурмовой авиации тем более.

Утром, когда подполковник Шутов поднялся на НП дивизиона и изучал в стереотрубу поле ночного боя, его вызвал на связь начальник артиллерии фронта.

— Молодец, Петр Васильевич, — пророкотал в наушниках мягкий баритон генерала. — Твоя взяла. Поздравляю с орденом Красного Знамени, жду представлений на подчиненных. Но учти… — Голос начарта окреп, стал строгим. — Учти, больше держать дивизион в резерве я тебе не позволю. Перебросишь его туда, куда потребуется. Фашист на твой перекресток больше не сунется. Крепко ты ему дал, будет искать другое место для драпа.

Генеральский баритон опять потеплел, в нем появились уговаривающие, убеждающие нотки:

— Сам знаешь, не до жиру. Хоть и устроили мы гитлеровцам «котел», крышку прижать пока не получается. Больше похоже на тришкин кафтан: в одном месте латаем, в другом — рвется… А за вчерашнее спасибо. От всего фронта спасибо…

…Еще целый год находился на Северо-Западном фронте 39-й гвардейский минометный полк и его командир гвардии подполковник П. Шутов. Появляясь внезапно на самых разных участках, громил боевую технику и живую силу врага, помогал армейским соединениям дробить по частям демянский плацдарм гитлеровцев, хотя уничтожить все 70 тысяч окруженных там фашистов фронту ни в 1942-м, ни в 1943-м так и не удалось. Не хватило по тому времени ни сил, ни опыта. И все же ликвидация демянского «котла», как напишут потом военные энциклопедии, практически сняла угрозу наступления противника на Московском направлении и создала предпосылки для развертывания наступательных операций на Псков и Ленинград, для полного освобождения советского северо-запада от фашистской нечисти.

— Если есть у нас враг, кроме фашиста, это это только грязь и бездорожье. Будь они трижды прокляты все вместе!

Майор Кондрашов зло сплюнул себе под ноги и повернулся к инструктору политотдела по комсомольской работе лейтенанту Илларионову. В хмурых, как осеннее небо, глазах командира дивизиона медленно закипало раздражение.

— Нет, ты только представь себе, — сердито воскликнул он. — Откроешь карту, а на ней, словно в насмешку, рассыпаны по всему маршруту названия, от которых при такой погоде оторопь берет. Разгружался дивизион на станции Малый Торопец. Когда спешишь, предупреждение «торопись помаленьку» совсем не в жилу. Сосредоточивались в лесу у деревни Грязодубово. И точно — грязи там было по колено. Да и дубов хватало. Шли через деревеньки Лешево, Понизовье, Месиво, а прибыть нужно в Трясино и Колышки. Я не суеверный, но этим кого хочешь озадачишь. Что огневые займем на колышках, еще куда ни шло, но в трясине?