Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

— Говорят, что Москва и Ленинград уже у Гитлера в руках… — вмешался Меер Шпигель.

— Этого не может быть! Немцы сами слухи распускают… — прервал его Симха Кушнир.

— Что ты сделаешь, когда мы оторваны от всего мира и ничего не знаем… — заметила Нехама Сантос.

— А вы слыхали, — вмешался бондарь Менаша, — в городе Яшполе, в нашем районе, палачи согнали всех евреев за колючую проволоку, устроили гетто… Люди там умирают от голода и жажды… Всех, даже калек, женщин и старух, гонят строить дороги, рубить камень. Столько людей уже замучили, постреляли!

— Как ты сказал: гетто? — Симха Кушнир вздрогнул. — Да ведь это же средневековье, дикость…

— А ты думал, фашисты — это не дикость? — сказал Меер Шпигель.

— Боже, они ведь и с нами могут так поступить…

— Я не вижу выхода…

— Устроили гетто — настоящий ад… — продолжал бондарь. — Никто не успел оттуда выехать… Люди загнаны за колючую проволоку, многих убивали прямо на улицах…

И без того мрачное лицо Гедальи Сантоса еще больше помрачнело. То, что он услышал о Яшполе, потрясло его. Туда ведь отправился брат Пинхас в надежде, что попадет как-нибудь домой, в Москву. Не иначе как застрял и, наверное, вместе со всеми брошен за колючую проволоку и тоже погибнет вместе со всеми. Боже, какая судьба! В гости поехал к брату первый раз за столько лет…

Это не давало покоя, казалось, ум не выдержит. Такой человек — и попал в ад! Как же узнать о судьбе брата, как помочь ему, если он жив? И чем помочь, ведь он сам в капкане и не может выбраться из Ружицы.

Все молчали. Известие о гетто в Яшполе повергло всех в полное уныние.

Люди ждали, что еще скажет Гедалья, но его мысли были далеко. Судьба брата отнимала у него жизнь. Душа скорбно молчала.

Облокотившись на полуразрушенную печь, стоял в сторонке Кива Бараш — старший кузнец артели. По природе своей малоразговорчивый, он дымил все время толстой цигаркой, то и дело отбрасывая длинный чуб, спадавший на лоб. Вдруг он заговорил своим хрипловатым басом:

— Не знаю, как насчет предков и прочего, но я для себя выковал стальной прут и поставил его возле дверей. Пусть только какой-нибудь подлый фашист попробует переступить мой порог! Смерть ему обещаю на месте.

— Басни рассказывай своей бабушке!.. — махнул рукой Менаша-бондарь. — Не был ты с нами, там, в балке, возле станции. Посмотрел бы на палачей с автоматами. Что бы ты там сделал со своим стальным прутом? Палкой думаешь перебить третий рейх? Пустая болтовня! Убьешь своим прутом одного гада, а они перестреляют всех нас. — Он подумал и продолжал: — Вот если б мы могли организовать отряд самообороны, как в былые времена!.. — И снова махнул рукой: — С кем тут создашь отряд? С Меером Шпигелем, с Шомой, с малышами, со старушками? Да и какой отряд самообороны сможет выступить против танков и самолетов? Вот были бы с нами Перец Мазур, Петро Гатчинский, молодые наши парни, тогда придумали бы что-нибудь, а так…

— В соседних селах и местечках, — вставила Рейзл, — появились какие-то полицаи, из местных предателей и уголовников. Они помогают немцам. Это такие гады — не приведи господи! На той неделе я хотела пробраться в Богдановку, в село, думала разжиться хлебом, так на меня напали эти полицаи, избили. Я убежала, еле живая осталась! Ходят с винтовками, с белыми повязками…

— Да, теперь вся погань повылезает из своих нор… Все черные силы будут служить фашистам… Продажные души!.. — проговорил Гедалья. — Но я верю… этой чуме придет конец. Я о другом. Нужно взяться за работу. Сидеть и ждать нечего. Давайте приведем в порядок наши жилища, огороды… Нельзя опускаться. Приближается осень, а там зима… Жить-то надо. А как жить, если не возьмемся за работу?..

— Это так, Гедалья, но для какого ж черта будем работать? Что-то не видно, чтобы наши возвращались. А немец уже к Донбассу подбирается…

— Не надо терять надежды! — прервал его Гедалья. — Не будем склонять головы… И если палачи придут убить нас, мы сможем достойно умереть, забрав с собой в могилу и убийц…

— Вот это слова! Правильно! — оживился Меер Шпигель. — Я уже стар, но если бандюги ворвутся сюда, я вот этими костылями смогу голову разнести одному, другому…

Уныние охватило всех.

И в эту минуту гнетущей тишины просунулась в разбитое окно голова в каске.

— Что за нечистая сила? — схватился кто-то за дубинку.

Но тут же послышалось знакомое хихиканье:

— Граждане односельчане, я от вас уезжаю! Ищите себе нового водоноса! Хай Гитлер! Хай бы скорее он сдох, проклятый!