Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

Короче говоря, к Рейзл здесь давным-давно привыкли, как к тому, что после зимы приходит весна, а после весны — лето.

Как бы там ни было, но на Рейзл, по сути, никто не сердился и всерьез не обижался; и если она надолго куда-нибудь уезжала, по ней даже скучали. Так, как ни одно местечко, ни один поселок немыслим без своего чудака, так никто здесь не мыслил Ружицу без этой доброй и незлобивой говорухи.

Правда, многие считали, что только по ее вине так рано ушел из жизни ее муж, Лейзер Вайсман. Это было тихое и добродушное существо. Скромный и трудолюбивый. Никогда от него громкого слова никто не слышал. Лейзер все годы трудился в бригаде Гедальи Сантоса на виноградной плантации и помогал в виноделии. К тому же он еще был отличным шорником. Когда наступал долгий зимний сезон и все на полях и в садах замирало, Лейзер доставал свой маленький стульчик, немудреный инструмент и принимался за любимую работу: готовил упряжь, мастерил седла, всевозможную сбрую… Эти вещи, сделанные Лейзером, не имели цены и славились во всей округе. Он был, утверждают люди, не шорником, а чародеем, настоящим художником.

Сбрую Лейзера Вайсмана вспоминают по сей день. Когда, к примеру, Перец Мазур, многолетний председатель ружичанской артели, бывало, выезжал в район на своей бричке, которая была украшением хозяйства, то ротозеи часами стояли вокруг лошадей, наряженных в сбрую Лейзера Вайсмана, и любовались, и восхищались. Люди толпились вокруг брички, щупали вожжи, шлеи, постромки и с восхищением спрашивали:

— Послушай, товарищ Перец Мазур, где же ты отхватил такую сбрую? Не уволок ли часом из какого-нибудь музея? Это ведь царская сбруя!

И председатель важно отвечал, пряча в усы улыбку:

— Чудо? Отхватил в Питере, там, где когда-то стояли императорские конюшни. Мне сказали, что там еще остался один старый шорник, который не разучился мастерить отличную упряжь. Я к нему поехал и добился через земотдел наряд на эту упряжь…

Но многие знали, что это было сделано руками Лейзера Вайсмана. Долгими зимними вечерами человек сидел дома на своем маленьком стульчике и колдовал над упряжью, над седлами… Однажды он смастерил такое седло, что жалко было надевать на лошадь. Даже Перец Мазур, бывалый кавалерист, хорошо разбирающийся в этих делах, с чувством робости садился в это роскошное седло. А так как Данило Савчук и бондарь Менаша когда-то были в Первой конной армии Буденного, они и уговорили шорника и председателя артели отправить это седло в дар знаменитому герою Семену Михайловичу в Москву.

И что бы вы подумали — отправили! Набрались духу и послали по почте. Написали маршалу письмо: так, мол, и так, вспомнив, значит, наши старые походы и то, как рубили врагов революции, мы решили сделать своему начальнику небольшой подарок в надежде на то, что товарищ Буденный примет его в знак всегдашнего уважения и почтения.

Маршал ответил. Поблагодарил за чудесный подарок и поинтересовался в своем письме, кто смастерил такое славное седло, и просил тому человеку передать огромное кавалерийское спасибо от его имени. И еще просил низко поклониться от него золотым рукам этого чудесного мастера-шорника…

По сей день люди в поселке поражаются, как Лейзер Вайсман имел возможность сидеть и мастерить такие седла, такую славную упряжь, когда его благоверная сидела над головой и не переставала тараторить.

Мудрые люди отвечают на это примерно так: во время работы мастер затыкал уши ватой. Кроме того, старался работать тогда, когда жена спала. Она, правда, и во сне ухитрялась говорить, но это Лейзера не беспокоило: сонная, она говорила негромко, почти шепотом.

И все же злые языки утверждают, что своей болтовней она рано отправила своего тихоню мужа туда, где никакие седла уже не нужны…

Не иначе как за свой острый язык Рейзл наказана так жестоко: осталась рано неутешной вдовой, живет себе одна-одинешенька в просторном, светлом доме в самом центре Ружицы.

Но вы сами должны понимать: когда посреди местечка на самом видном месте красуется такой шикарный дом под черепицей, который мог бы стоять и на Крещатике в Киеве, и на Дерибасовской в Одессе, долго ли он будет пустовать?

Не следует забывать, что в край, где растет чудесный виноград и производят знаменитое вино, чаще, чем в другие хозяйства, приезжают всевозможные уполномоченные, контролеры, заготовители, ревизоры, представители, не говоря уже об актерах и писателях, которые интересуются жизнью глубинки. Приезжают лекторы и докладчики. А маленькая гостиница, вернее Дом для приезжих, не в состоянии вместить такое количество гостей. Учитывая все это, Перец Мазур, председатель артели, частенько приглашает в контору Рейзл и говорит ей: