Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

Это ведь очень интересно! Как люди с тобой ни откровенничали, ты у них никогда не узнаешь столько, сколько узнаешь из их писем!

Ранним утром она уже на почте, отбирает письма и газеты, заполняет ими сумку и отправляется в путь-дорогу. Однако не сразу к адресатам. Прежде всего она отправлялась домой, усаживалась на кровати, раскладывала все письма и открытки, надевала на нос очки и начинала перечитывать письма.

Конверты обычно очень легко отклеивались, а те, которые не поддавались, Рейзл осторожно отклеивала то иголочкой, то на пару. Затем заклеивала, да так ловко, что никто ничего не подозревал!

Теперь весь поселок был у нее в руках!

Вскоре Рейзл уже знала все тайны, что у кого происходит. Знала, кто собирается замуж выйти, а кто разводиться, чьи дети хорошо сдали экзамены в городах, а кто провалился и едет домой несолоно хлебавши. Кто влюбился по уши, а кто разлюбил, разочаровавшись…

Иногда ей, бедняге, приходилось сидеть допоздна, чтобы разобрать чей-нибудь отвратительный почерк, а то и до глубокой ночи разбирать каракули, а на другой день бродить по поселку, не имея свободной секунды, чтобы с соседкой поговорить, — она и так опаздывала!

Некоторых людей Рейзл проклинала на чем свет стоит за их ужасные почерки. Но ей было мало того, что она сама читала. Хуже было то, что по секрету — ведь чужие письма запрещено читать — рассказывала их содержание своим подругам и некоторым соседям. Если бы узнал об этом ее начальник, этот добряк, вежливый и интеллигентный человек, он выгнал бы ее в два счета, к тому еще, упаси боже, мог отдать и под суд.

Постепенно здесь исчезли все тайны. Обо всем очень быстро становилось известно окружающим. Люди умоляли ее, просили, как просят у разбойника: «Ну ладно, Рейзл, иногда заглядываешь в чужие письма — черт с тобой! Но зачем же ты всем разбалтываешь в поселке, кто что пишет?! Где твоя совесть? Где порядочность? Читай сколько влезет, но держи язык за зубами!»

Но разве Рейзл может молчать? Где это видано, чтоб опа не поделилась с соседками и подружками интересными новостями? Сдурели люди, не иначе! Послушайте только, чего они от нее требуют! За день она столько набегается со своей тяжелой почтовой сумкой на плече, что ноги едва ее держат. В дождь, холод, снег, вьюгу, жару, морозы она разносит людям почту. Почему же вы хотите, чтобы она отказалась от единственного удовольствия в жизни — разговаривать? Требовать от нее, чтобы она, Рейзл, держала язык за зубами!

Отколе почта существует в округе, не было еще такого преданного делу почтальона. Не почтальон — находка! Случилось так, что люди уже могли бы вообще не читать адресованных им писем. Ведь за них Рейзл читала и рассказывала. Чуть только появляется она у вас на пороге, сразу же выпаливает:

— Поздравляю! Ваша дочка в Одессе благополучно разрешилась! Родила двойню — мальчика и девочку!

— А ваш внук из Винницы лежит в больнице. Ему сделали операцию… Но не волнуйтесь — обыкновенный аппендицит. Операция прошла благополучно!..

— Ваш зять из Москвы, этот, как его, доктор наук, получил большую премию!.. С вас магарыч!..

— Слава богу, ваш племянник стал капитаном дальнего плавания! Поздравляю вас, пусть он будет здоров, а вы счастливы!

Что правда, то правда: когда кто-то получал плохое сообщение, Рейзл адресату этого не сообщала! Ни за что! Она по своей природе не способна была нести людям печальные вести. С ее добрым, отзывчивым сердцем она могла сообщат только радостные новости. Когда она кому-нибудь приносила тревогу, можно было это узнать только по ее помрачневшему лицу, по печальным глазам, по тому, как она вся съеживалась. У нее тогда бывал такой вид, будто она виновна в несчастии, о котором через минуту адресат узнавал.

А в этом году — в канун тяжелой войны — приходило множество добрых вестей со всех концов страны, люди получали радостные письма.

Судя по ним, лето обещало быть щедрым, радостным. Сюда, к матерям и бабушкам, собирались дети и внуки — много будет в этот год гостей. Собирались студенты на каникулы, военнослужащие на побывку, рабочие и работницы — бывшие жители Ружицы и Лукашивки — в отпуск, спешили сюда демобилизованные солдаты и сержанты, назначались свадьбы, справлялись именины, собирались дочери к матерям на роды и просто любители полакомиться отменным виноградом и отведать знаменитые вина Гедальи Сантоса.

С необычайной радостью Рейзл раструбила по всей округе новость, что дочь Гедальи Сантоса написала из Одессы, где она училась на курсах виноградарей, Симону, сыну Менаши, что как только она возвратится домой, то уже не будет относиться так насмешливо и недружелюбно к нему, как прежде, — она, кажется, почувствовала, что начинает его любить, но еще должна себя проверить…