Гейнц Зенкбейль - Джонни Бахман возвращается домой

Мальчик покачал головой.

— Со мной только моя подружка…

Полицай, стоявший за кирпичным выступом, неестественно разразился отрывистым, лающим смехом.

Фельдфебель оскалил зубы:

— Ну, тогда убирайся обратно, к своей Гретхен!

Нанни все еще сидела на корточках на своем месте возле разбитого трамвая. Свои деревянные сандалии она снова сняла, а потом надела. Как только девочка увидела Джонни, она сделала обиженное лицо.

— Хорошо, что ты пропал ненадолго, — проворчала она.

Джонни недовольно отмахнулся. Ребенок вытянул голову:

— Что-нибудь случилось?

— Почему?

— Ты так зло смотришь…

— Ерунда, — бросил он ворчливо. Полчаса тому назад — ах, что там! — еще десять минут назад он грезил о куске черного хлеба и кусочке сала, о дымящемся походном котле, из которого соблазнительно пахнет кашей, заправленной жиром и мясом, или щами, об алюминиевой кружке, наполненной прозрачной чистой водой или даже сладким чаем.

А теперь?

Надеясь все-таки во что бы то ни стало достичь цели, мальчик решил пойти в другом направлении. Он взял Нанни за руку. Ее сандалии громко стучали по камням.

Эта часть города выглядела по-другому: дома были разрушены не так сильно, хотя они и казались покинутыми жильцами.

«Пожалуй, нам здесь будет лучше», — раздумывал мальчик и поспешно потянул девочку за собой.

Они обошли упавшую тумбу объявлений, которая раскололась на две одинаковые по величине части. За остатками тумбы виднелся искривленный столб трамвайной остановки. Выше человеческого роста, тонкая мачта с желтой табличкой-указателем наверху.

Вдруг девочка дернула Джонни за руку:

— Вон, посмотри-ка!

Мальчик замедлил шаг. Он протер глаза. Под табличкой висела продолговатая, мешковатая фигура. Сначала Джонни принял ее за куклу в натуральную величину в облегающей немецкой солдатской форме.

«Черт знает, что придумывают! — возмутился он. — Что может означать эта кукла с картонной вывеской на шее?» Внезапно его охватило беспокойство. На вывеске черной краской было написано: «Я предатель и вишу здесь, потому что оказался трусом я не пожелал бороться против большевиков!»

— Это же человек! — испуганно воскликнула Нанни.

Отсутствующим взглядом уставился Джонни на повешенного. Это был молодой немецкий солдат, белокурые волосы которого прядями свисали вниз, глаза повешенного были закрыты.

— Я боюсь, — начала хныкать девочка. Ее ставшая вдруг влажной рука возбужденно вздрагивала в руке мальчугана.

«Эти изверги! — думал Джонни и вспоминал о краснорожем полицае. — Эти фашисты! Это их работа!»

— Давай скорее отсюда! — потребовал он, и они почти бегом бросились подальше от этого страшного места.

После многочисленных карабканий через развалины они вышли на площадь, которая была похожа на парк, изрытый тут и там канавами и окопами. По меньшей мере сотня немецких солдат лежала там в своих окопчиках. Немного в стороне от них валялись две зенитные пушки, уткнувшись стволами в землю. Свободного прохода здесь не было, как и на довольно широком перекрестке, на котором стояли два тяжелых немецких танка. Их так глубоко закопали в землю, что наружу торчали лишь стальные башни с пушками. Из этих пушек можно было обстреливать все прилегающие улицы. Не только возле танков, но и под защитой стен домов и за замурованными окнами зданий Джонни заметил эсэсовцев и мальчиков из гитлерюгенда в темной зимней форме.

А увидев это, он поспешил с девочкой свернуть в переулок, дома которого почти не были повреждены. Очевидно, сюда не упала ни одна бомба, даже не были повреждены наружные серо-зеленые стены.

Вскоре Джонни вышел к уличной баррикаде, сооруженной из опрокинутых вагонов и множества метровых барабанов для кабеля. Кругом не было видно ни одной живой души.

«Здесь нам необходимо пройти!» — подумал он.

Джонни решительно надел свою куртку.

— Сейчас нам нужно очень быстро пройти здесь! — приказал он девочке.

Нанни не противоречила. Она еще крепче схватила мальчика за руку.

Дети побежали. Стук деревянных сандалий смешивался с глухим стуком, раздававшимся от тяжелых башмаков Джонни.

Злой карлик с усами.

Все произошло совсем иначе.

Вахмистр Краке.

Торжество торговца сигаретами.

В нескольких метрах от баррикады из высокого, украшенного орнаментом подъезда выскочил маленький, тощий человек. Взбудораженно, будто хотел остановить товарный поезд на полном ходу, он замахал своими длинными, сухими руками и что было силы крикнул: