Гейнц Зенкбейль - Джонни Бахман возвращается домой

Джонни сокрушенно покачал головой.

— Жаль, — пробормотала девочка. Она залезла на бочку с мусором и откинула белесую крышку. — Я раз здесь нашла несколько старых картофелин! — крикнула она и. наклонившись, начала копаться в мусоре. Через минуту она держала в руке сморщенную, обсыпанную глазками картофелину.

— Сегодня утром у меня был хлеб, половина буханки, сейчас же здесь это… — Девочка спустилась с бочки, отломила картофельный росток и положила его в рот.

— Нанни, — Джонни подошел к ней ближе, — скажи, что было после того, как ты потеряла маму?

— Несколько дней я бегала вокруг соседних домов и все искала мамочку. Потом меня отвели в детский дом, но он на следующую ночь тоже сгорел, и я попала куда-то в другое место. В детском доме мне не понравилось. Там я и подцепила вшей и сыпь. Посмотри! — Она отогнула воротник платья и показала на красноватые пятна величиной в пфенниг с заскорузлыми краями, которые высыпали у нее на шее. — Потом я убежала из детского дома.

— Давно это было?

Девочка, перестав жевать, выплюнула на землю грязный кусок картофелины. — Сгнила, — сказала она с отвращением и вздрогнула. — Жаль, Джонни, что у тебя нет ничего поесть. Звездочка, которая у тебя на куртке, — русская звездочка?

— Да.

— Где ты ее взял?

— Получил в подарок.

— От настоящего русского?

— Я был в Красной Армии. Но когда же ты убежала из детского дома? — дальше выспрашивал мальчик.

Нанни задумалась.

— Вчера я стащила хлеб. А до этого вечером…

— Стало быть, два дня назад.

— Может быть.

— А почему ты бежала именно сюда?

— Я знаю, моя мамочка будет меня искать, обязательно будет. Тогда она придет на место, где стоял наш дом…

«Это вполне возможно», — подумал про себя мальчик и сел рядом с девочкой, опираясь спиной на мусорную бочку. Лишь сейчас он почувствовал, как сильно ноют у него ноги. Он снял неуклюжие ботинки, потом лохмотья, которые ему сшил из брезента Густав.

— Где же ты вообще спишь? — спросил Джонни. Девочка показала на подвал.

— Там, внизу? — недоверчиво спросил мальчуган, осторожно ощупывая подошвы ног, на них образовались пузыри, которые горели огнем.

— Я нашла там матрац, на нем я и сплю.

— Разве ты не боишься?

— Я больше уже ничего не боюсь, — спокойно ответила девочка, — вообще больше ничего-ничего! Пусть только поскорее придет моя мамочка!

Небо тем временем стало сумрачным и грязным. С наступлением вечера кирпичное здание казалось еще выше и больше. Серые стены дома с пустыми оконными проемами производили впечатление кулис для постановки какой-то мистической сказки.

— Пока не кончится война, сюда никто не придет, — убежденно сказал Джонни, растирая пальцы ног.

— Ты думаешь?

— Это слишком опасно. Как ты думаешь, что сегодня здесь произошло? Бой шел. И потому теперь никто не решится бегать и искать тут, где можно быстро заполучить осколок гранаты или пулю в лоб.

— Но ты все-таки решился!

— Да, — растерянно пробормотал Джонни, — но если бы я знал…

Нанни отшвырнула надкушенную картофелину в сторону, а потом спросила:

— Ты опять уйдешь, а?

Мальчик пожал плечами.

— Почему же? Могу и остаться.

— Я думаю, — продолжала дальше девочка, — где бы ты был с русскими? Как ты вообще сюда попал?

— Так уж случилось. Я хотел поскорее попасть домой и потому ушел от них…

— И с тобой ничего не случилось?

— Ничего.

— Тебе понравилось у них?

— Да, очень.

— У них было много еды?

— Я всегда был сыт.

— Сыт, по-настоящему сыт. Не уходи отсюда, Джонни! — печально пробормотала девочка.

Мальчуган еще раз осмотрелся. Но все кругом было разрушено.

— Что ты сказала? — спросил он.

— Давай останемся вместе, Джонни, а?

— Мы оба?

— Ну да, — взмолилась девочка. — Все это неправда, что я ничего не боюсь. Я всего очень боюсь, я осталась совсем одна. Поэтому я так долго плакала…

Джонни на миг задумался. Он внимательно осмотрел малышку, которая с ожиданием смотрела на него и, чтобы хоть немного подбодрить ее, он попытался улыбнуться, что ему плохо удалось.

Девочка подтянула коленки к самому подбородку и обхватила их руками. Она, видимо, сильно озябла, губы у нее посинели, а зубы слегка стучали.

Джонни невольно вспомнил, как однажды его, тяжело больного, подобрал под разрушенным железнодорожным мостом Густав. А вспомнив об этом, он понял, что Нанни сейчас так же нуждается в его защите, как он сам неделю тому назад нуждался в чьей-то помощи. И тут же решил, что не даст случаю распоряжаться судьбой девочки. Он сам поможет ей, как ему недавно помогли Густав, Ганка и русские солдаты.