Сергей Вашенцев - Путь-дорога фронтовая

Знакомые места. Тогда мы отступали от Полтавы, теперь наступаем на нее. Когда я сейчас вновь прохожу здесь, мне кажется, что все, что было раньше, я видел в страшном сне.

Я говорю своему спутнику:

— Дороги войны неизменны. Мы гоним немцев по тем же местам, по которым отступали два года назад.

— Вы были здесь? — заинтересованно спрашивает он.

— Да.

— В этих самых местах?

Я рассказал, как мы вырвались из танкового плена.

— Вам посчастливилось, — сказал он задумчиво. — Посчастливилось, посчастливилось, — повторил несколько раз. — Не всем это удалось.

Я подумал, что он был в окружении, и спросил его об этом.

— Я не о себе, — ответил он. — Не о себе. В тот период я оборонял Москву, потом уж нас перекинули на юг,

— Вы откуда родом?

— Из Полтавы.

— Из Полтавы? Там кто-нибудь остался у вас?

— Нет. Жена эвакуировалась вместе с двумя сынками и школой, где она преподавала.

— Куда?

— В это село! — показал он на пламя, вздымавшееся кверху.

Бедный майор! Вот почему он с таким волнением говорил, что самое страшное, когда погибают дети. Я понял его состояние. Может быть, там гибнут в это время самые дорогие ему люди? Крепок русский человек! Не броситься туда сейчас, сию минуту, наобум, сломя голову? Не попытаться спасти? Нет, уметь так сдерживать себя, не обнаруживать своих чувств, своего страдания, так владеть собой, как будто идет игра в шахматы, а не борьба на жизнь и на смерть!

— Почему они не уехали дальше?

— Танковое кольцо, из которого вам удалось вырваться, замкнулось за ними.

Понятно. Все понятно. Какими же безумными глазами должен глядеть он на гигантский костер, который полыхает в селе, где находятся его дети!

— Осторожней, здесь окопы.

У него совсем спокойный голос. Или только так кажется. До села пять — семь километров. Видно, как пламя ширится, захватывает все большее и большее пространство. Спускаемся в окопы. Их вырыли немцы. Сегодня утром заняли наши. Идем по ходам сообщения.

Опять кто-то окликает нас. Входим в небольшой, прочный, с немецкой добросовестностью сделанный блиндаж. Находим командира роты и замполита полка, только что, перед нами, зашедшего сюда.

— Разведка вернулась? — спрашивает майор у командира роты.

— Нет, еще не вернулись, товарищ майор!

— Как ведут себя немцы?

— Беспокойно. Частые артиллерийские налеты. Что-то жгут. Два больших очага огня — в центре села и на левом крае. Кажется, там колхозные постройки.

— Там, школа! — роняет майор.

Минут десять он разговаривает с командиром роты, инструктирует его, уточняет на карте расположение подразделений. Покидая блиндаж, говорит:

— Когда вернется разведка, немедленно ко мне. Утром, как только подойдут танки, мы атакуем. Ты остаешься? — обращается он к замполиту.

— Нет, иду с вами.

Я подумал, что до утра успею добраться до штаба корпуса, передать оттуда по проводу в газету накопившиеся корреспонденции и вернуться обратно. Говорю об этом майору.

— Десять раз успеете съездить! — отвечает он.

Я так и сделал. Но, вернувшись под утро в деревню, не застал майора. За ночь в деревне что-то изменилось. Вчера она была почти пустынной. Это был район полка, на краю ее находился КП. Невдалеке впереди шел бой. В безлюдных хатах валялись пустые консервные банки с немецкими надписями, открытки с видами Берлина, бутылки из-под шнапса. Вчера здесь еще были немцы. А сейчас по хатам уже бродят квартирьеры дивизии, размещая штаб, политотдел, хозяйственные части. Дымят походные кухни, идут машины со снарядами, с продовольствием для ушедших вперед подразделений. Возле одной из хат стоит фургон с красным крестом. Около него хлопочут девушки-санитарки. На просторной, заросшей травой площади деревни большое движение — машины, машины, машины. Появились жители. Где они были? По огороду бродит дед, подбирая доски, щепу и складывая их в одно место. Бабка роет картошку. Все это деловито, спокойно, как будто здесь не было никаких боев.

Дорога за деревней тоже полна движения. Я спрашиваю в штабе дивизии, взято ли село, которое горело вчера.

— Взято ночью. Немцы отброшены километров на пятнадцать — двадцать.

Мы едем по шляху, изуродованному снарядами; по сторонам — спаленные машины, разбитые лафеты пушек, колеса, трупы лошадей. Вокруг неубранные поля подсолнухов, кое-где в них стоят обозы, скрытые, как в лесных зарослях. Пасмурно. Сыплет мелкий дождь.

Обгоняем какую-то часть. Деловито шагают бойцы с автоматами, вытянувшись гуськом у обочины дороги. Движется санитарная повозка, и рядом с ней в плащ-накидке, спускающейся до земли, как шлейф, идет красавица медсестра. Все оглядываются на нее. Она идет высокая, стройная, в кокетливом беретике. Бойцы выпрямляются, подтягиваются, забывают о тяготах боев, видя чудесную юную девушку, идущую по дороге войны.