Олег Губенко - Отступление от жизни. Записки ермоловца. Чечня 1996 год.

Казаки возмущались, а некоторые, переводя на шутку, говорили:

— А где же наши деньги? Дудаев нам для правдоподобности хоть бы подкинул эти «по десять миллионов».

Радио сыграло и не только роль «чёрной» рекламы, но и, самое главное, предупредило боевиков о нашем присутствии. Тем более что это имело последствия — во время боевых операций противник бился до последнего, и если ситуация складывалась не в его пользу, уходил на соседние участки, где сдавался в плен другим подразделениям. Нам с удивлением об этом говорили ещё в Грозном десантники, перед которыми подняли руки те, кто до этого бился с казаками. Боевики пояснили десантникам, что сдались в плен именно им, потому что боялись мести казаков.

Всё было понятно и прогнозируемо в наших отношениях. Не испытывая друг к другу любви, казаки и чеченцы готовы были мстить за все те, накопившиеся за столетия, обиды, которые передавались из поколения в поколение и были подкреплены кровавым ужасом отношения к русскому населению в новое время.

Теоретически, данная формула взаимоотношений не должна была давать сбоев, но война — коварная штука, где перемешивается добро и зло, где неожиданно своими становятся чужие, а те, кто должны стоять плечом к плечу с тобой, оказываются на одной планке с врагами.

Что может быть нелепее ситуации, когда ты направляешь на своего брата по оружию «ствол»? Хорошо, если это случается просто по «запарке», как в истории с бойцами нашего взвода и ОМОНовцами в станице Червлёной 25 февраля 1996 года.

В тот день весь Ермоловский батальон, выдвинувшийся утром из Прохладного, пройдя мимо Червлёной уже к вечеру, остановился за станицей в поле. Нас же пригласили в гости местные казаки, с которыми мы выпили терского сухого вина — чихиря, и станичники уговорили нас переночевать в центре, в здании клуба.

Распределяем на всю ночь попеременно по два человека в караул — хоть и ночуем в станице, но это уже территория Чечни…

Попадаю в одну смену с Борей Гресовым — командиром второго отделения. Наше время — с десяти до двенадцати.

На площади — одинокий фонарь, БТР загнали в тень ближе к боковому входу в здание. Наблюдаем за прилегающими к клубу улицами, посматриваем за дверью, чтобы никто не смог туда минуя нас пройти. Сидим за БТРом молча, время тянется медленно…

Когда до нашей смены оставалось уже немного времени, и мы, разминая ноги, готовы были отправиться на отдых, на площади появились люди в камуфляже и, заметив нас, один из них крикнул:

— Стоять! Оружие на землю! Руки за голову!

Мы спрятались за броню, и Боря в ответ зло усмехнулся:

— Ага, разбежались… Стойте сами, не двигайтесь, вы у меня на прицеле…

И, обернувшись ко мне, он добавил:

— Буди казаков…

Приказ неизвестного человека и вправду был комичен — вооружённая группа в камуфляже стояла под фонарём на освещённом месте, мы же находились в тени и под прикрытием брони БТРа.

Бегу по лестнице на второй этаж, врываюсь в комнату, где спят бойцы.

— Тревога!..

Казаки спросонья ничего не поймут, но ПК выставили в окошко сразу же. Быстро объясняю суть происходящего и скатываюсь вниз по лестнице на помощь оставшемуся в одиночестве Гресову. В дверях буквально сталкиваюсь с неизвестным мне бойцом, державшим автомат на изготовку. В голове лихорадочно работает мысль: пока Боря держал группу под прицелом, неизвестный прокрался в темноте за клубом.

Какое-то мгновение мы стоим, в напряжении уставившись «стволами» друг в друга. Я понимаю, что должен в случае какого-либо движения со стороны противника успеть первым нажать курок, и смотрю на руки незнакомца. И тут я понимаю, что у меня, в отличие от него, значительное преимущество — патрон в патроннике и снят предохранитель, в то время как его автомат не готов к стрельбе.

— Мужик, убери «ствол», — говорит незнакомец, но я с упорством молчу, уткнувшись автоматом ему в грудь. Палец на курке от напряжения дрожит, кровь стучит в висках, и я с отчаянием осознаю, что в любое мгновение готов открыть огонь.

Противник косится, в свою очередь, на мои руки, и, увидев снятый флажок предохранителя, понимает всю незавидность своего положения — он просто никак не успеет меня опередить.

Я отдаю должное этому противнику. Он закинул на плечо автомат, повернулся и пошёл тем же путём, каким пришёл сюда, не боясь, что я всажу ему пулю в спину…

Через какое-то время мы разобрались в ситуации — на нас вышли бойцы ОМОНа одного из городов средней полосы России. Сначала мы ругались, затем, когда пыл спал, объяснились, и довольно мирно разошлись.