Олег Губенко - Отступление от жизни. Записки ермоловца. Чечня 1996 год.

Вспоминая об этом недоразумении, я благодарю Бога за то, что Он не дал нам в той ситуации пролить кровь, поневоле стать врагами. Тогда я впервые понял, что в войне нет предельной ясности того, где проходит грань между справедливостью и несправедливостью, между жизнью и смертью, между своими и чужими.

Мы попадали под собственный миномётный обстрел при штурме Орехово 29 марта, но это было понятной для нас ситуацией боя, в которой сложно определить, где же в данном случае находятся свои, а где — чужие.

Более нелепая ситуация произошла через несколько дней после взятия села.

Весеннее солнце висело над «умиротворённым» Орехово, которое казаки занимали полностью, и в котором давно не осталось ни одного боевика. Каждый из наших бойцов занимался собственным делом — кто-то спал после ночной службы, кто-то нёс дежурство на позициях, кто-то готовил еду или же совершал какие-то хозяйственные работы.

В небе застрекотали три вертолёта, и мы вышли посмотреть на них, нисколько не таясь. Стоим вместе с Олегом Кейбаловым, греемся на солнышке, курим.

Вертушки делают залп по предгорьям, поднимаются выше, делают ещё один заход.

Появляется какая-то гордость за то, что мы не одни в этих местах, что вместе с нами осуществляют общую задачу и вертолётчики, и артиллеристы, и другие силы федеральной группировки, а значит, казакам будет проще тянуть здесь службу, и боевики не смогут беспрепятственно подойти к нам.

Неожиданно для нас, один из вертолётов, заходя от предгорий на Орехово, делает ракетный залп по окраине селения туда, где стоит наша рота. Мы с Кейбаловым упали, уткнувшись лицом в землю. Ошарашенные, прячемся в развалинах дома.

Вертолёты уходят на базу…

В соседнем дворе два казака, сидевшие у костра за кружкой чая, получили осколочные ранения…

Ситуация, сложившаяся на следующий день, ещё более обозлила ермоловцев.

По улице, параллельной нашей, на полной скорости, промчались два БТРа с неизвестными нам бойцами, которые вели практически непрерывный огонь во все стороны, в том числе, и в нашем направлении. Достигнув конца улицы, БТРы, не сбавляя скорости, развернулись и помчались обратно.

Гранатомётчик Витька Фролкин, чернявый и похожий на цыгана казак, залёг в развалинах, и выматерившись, хотел уже расчехлять свой РПГ-7:

— Я по этим падлам сейчас из «граника» пальну…

Останавливаем его, объясняем, что произошло какое-то недоразумение. Связавшись с разведкой, выясняем, что «проскакавшими» по улице «ковбоями» были наши, так называемые, братья по оружию — СОБРовцы…

Ещё раз мы почувствовали всю силу российского оружия в середине апреля в долине реки Хулхулау, когда осуществляли боевое охранение колонны, продвигающейся к Ведено.

Техника уже около часа стояла на месте, солдаты и офицеры сползали с брони и ожидали приказа, сидя на траве и греясь на солнце. Казаки, находясь на склонах хребта и на высотках, наблюдали за всей этой вытянувшейся длинным хвостом массой людей и машин сверху. Ничто не предвещало плохого…

Бойцы встрепенулись и с любопытством посмотрели на взрывы, вздымающие деревья и камень на противоположном, вражеском, склоне, с другой стороны реки.

Многие солдаты и офицеры понимали, что ничего необычного не происходит — это ведёт профилактическую работу по территории противника гаубичная батарея.

Неизвестно кто и почему скорректировал стрельбу левее, положив снаряды прямо по реке, а затем ещё левее, рядом с дорогой, туда, где отдыхали люди…

Результат мог оказаться более плачевным. Потери колонны были небольшие — легкораненый офицер и тяжелораненый «срочник». А горечь от всего этого осталась, поскольку свои пострадали от своих же…

Намного страшнее глупой и ставшей трагичной случайности и даже разгильдяйства безразличие, когда забота только о себе самом заслоняет необходимость прийти на помощь тому, кто оказался в беде. Показательным был пример, когда бойцы нашей разведки, пробегая на единственной батальонной БМП от Шали к Беною, в полунейтральном Сержень-Юрт с удивлением обнаружили сломанный и поэтому отставший от своей колонны «ГАЗ-66», со всех сторон окружённый угрюмыми молодыми чеченцами в количестве не меньше тридцати. Водитель-срочник, с лицом, белым, как стена, вцепился в баранку; окаменевший в страхе и растерянности, не имея под рукой автомата, он был не в состоянии что-либо предпринять, а в кузове сладким сном, не зная об опасности, спали ещё два безоружных солдата. Выяснилось, что полчаса назад сломавшийся «Урал» аккуратно объехали все машины колонны, оставив мальчишку в состоянии ужаса один на один с проблемой. И ведь сделано это было его боевыми товарищами и отцами-командирами не специально, объясняли бы потом, что вышло «по запарке», а ведь результат мог быть плачевным: при лучшем раскладе, они были обречены на рабский труд в плену, при худшем — боевики отрезали бы им головы перед объективом видеокамеры.