Владимир Кунин: Ты мне только пиши... Хроника пикирующего бомбардировщика [Повести]

— Так точно!

— Женька, внимательно…

— Есть, командир!

— Погодка — как по заказу… — посмотрел на небо Гуревич.

— По местам! — приказал Архипцев.

Женька и Венька пошли по своим кабинам.

К Архипцеву подошел Кузмичов.

— Порядок? — спросил Сергей.

— Порядок. Привет.

— Привет, — ответил командир и стал залезать в кабину. Откинулась крышка астролюка, и высунулся Соболевский.

— Кузмич! — крикнул он. — Подойди на секунду! — Женька наклонился над Кузмичовым и тихо попросил: — Нарви цветочков, зайди в столовую и передай их Кате. Скажи, что это…

— От Гуревича, — закончил техник.

— Правильно, — кивнул Женька, подмигнул Кузмичову и захлопнул над собой люк.

Рация раскалилась на солнце и, казалось, страдала от жары так же, как и все, кто стоял вокруг нее.

Сидели только двое: радист и командир полка.

Дорогин держал в руках микрофон и смотрел на взлетную полосу.

Вдалеке «сто пятнадцатый» выруливал на старт. Он остановился у начала взлетной полосы, и нарастающий звук его моторов заполнил весь аэродром.

Все смотрели на одиноко стоящую машину.

Из репродуктора сквозь треск разрядов донесся голос Архипцева:

— «Рубин!» Я — «Сокол-115». Разрешите взлет!

Дорогин сам щелкнул переключателем, наклонился и сказал в микрофон, глядя на «сто пятнадцатого»:

— «Сокол-115»! Я — «Рубин». В-взлет разрешаю.

— Вас понял! — ответил голос Архипцева.

Репродуктор щелкнул, взревели моторы, и «сто пятнадцатый» начал свой разбег. Скорость увеличивается, самолет отрывается от земли, поджимает шасси и уходит навстречу солнцу.

Все, кто стоял на командном пункте, напряженно смотрели ему вслед.

Разомлевшие от жары командиры эскадрилий сидели вокруг рации в расстегнутых гимнастерках, держа шлемофоны в руках.

Вдалеке под крыльями своих машин прятались в тени готовые к вылету экипажи.

Жарко. По лицу радиста струйками стекает пот.

Подошел Кузмичов. Он остановился около Семочкина и шепотом спросил у него:

— Товарищ майор! «Сто пятнадцатый» давно на связи был?

— Последний раз минут пятнадцать тому назад…

— А сейчас?

— А сейчас молчат. Идут курсом и молчат. Чтоб не запеленговали.

— Ясно, — сказал Кузмичов и продвинулся вперед.

И в это время из репродуктора понеслись разряды и неясное бормотание. Оживился весь командный пункт. Дорогин тревожно посмотрел на часы.

Вдруг репродуктор заговорил голосом Архипцева. Заговорил быстро и очень четко:

— «Рубин», «Рубин»! Я — «Сокол-115»! От станции слева идут три «фокке-вульфа»! Нет, четыре! Пять! Как слышите? Как слышите? Прием!

Все вскочили.

Дорогин щелкнул тумблером и закричал в микрофон:

— «Сто пятнадцатый»! Вас понял! Уходите немедленно!

Архипцев сказал Гуревичу:

— Уходить надо!..

— Женька! — крикнул Гуревич. — Внимание!!!

Быстро и очень точно Женька приготовил пулеметы к бою.

На КП зазвучал голос Архипцева:

— «Рубин»! «Рубин»! Расчет был верный! Прием!

Дорогин отчаянно закричал в микрофон:

— Архипцев!!! Не смей принимать бой! Уходи! Уходи! М-мать твою!.. Прием…

Голос Архипцева тонул в пулеметных очередях:

— «Рубин»! «Рубин»!!! Не успеваю! Уйти не успеваю!..

Длинная пулеметная очередь заглушила голос Архипцева. Кузмичов не отрываясь смотрит в репродуктор.

На полном газе со снижением уходит «сто пятнадцатый»...

Атакуют «фокке-вульфы».

Пикирует «сто пятнадцатый» — пикируют за ним «фокке-вульфы».

Женька стреляет из пулемета, лицо перекошено.

Ему очень мешает парашют. Кончились патроны в крупнокалиберном. Женька вставил новый магазин и сбросил с себя парашют.

И опять стреляет Женька…

Бьет из пулемета Гуревич.

Архипцев сжал зубы и надавил на гашетки пушек.

Задымился один «фокке-вульф», клюнул носом… Медленно переворачивается через крыло, летчик выпрыгивает и открывает парашют.

Совершенно мокрый Архипцев крикнул, глядя вперед:

— Женька! Говори с землей! — Он опять нажал на гашетки.

— Женька! — крикнул Гуревич. — Повтори «Рубину» координаты!..

Не отрываясь от пулемета, Женька закричал:

— «Рубин», «Рубин»! Я…

На КП репродуктор прокричал голосом Соболевского:

— «…сто пятнадцатый»!

Затем раздался треск, непохожий на эфирный разряд, и репродуктор замолчал.

Гуревич растерянно повернулся к Архипцеву:

— Серега! Я пустой… У меня все…

Он потряс Архипцева за плечо.

— Серега!!!

Сергей нажал на гашетки и не услышал выстрела. Он испуганно посмотрел вперед и еще раз нажал на гашетки… Выстрела не было.