Владимир Кунин - Ты мне только пиши... Хроника пикирующего бомбардировщика [Повести]

Дорогин постоял несколько секунд и направился в сторону бараков и вспомогательных служб полка.

По дороге его обогнал мчащийся бензозаправщик, весь облепленный механиками и мотористами. Дорогин вгляделся в машину и увидел Кузмичова, который стоял на подножке и держался рукой за что-то внутри кабины. В другой руке была сумка с инструментами.

— Кузмичов! — крикнул Дорогин.

Кузмичов оглянулся и узнал Дорогина.

— Стой! Стой, холера тебе в бок!.. — постучал Кузмичов по ветровому стеклу машины. — Командир полка зовет! Стой!

Машина замедлила ход, и Кузмичов, спрыгнув с подножки, подбежал к Дорогину.

— Слушаю вас, товарищ подполковник!

— Здорово, Кузмич…

— Мое почтение, товарищ подполковник.

Они смотрели друг на друга так, словно не виделись много лет.

— П-проводи меня до метеос-службы… — сказал Дорогин.

Они шли мимо бараков и ремонтных мастерских, и все встречные козыряли Дорогину и Кузмичову.

— Где сейчас твои-то? — спросил Дорогин.

— Экипаж?

— Домашние…

— В Сарайгире… Деревенька под Уфой.

— К-как они? После похоронной очнулись?

— Я очнулся, а им сам Бог велел… Все раньше цапались. То невестка на мою наскочит… А то и моя на невестку. А как Гена пропал — делить нечего стало… Живут, плачут, маленького нянькают…

— У кого они там? — поинтересовался Дорогин.

— Какой-то счетовод их колхозный взял. Моя писала фамилию, да я позабыл. Сам-сем и моих, считай, трое. Он в колхозишке приворовывает и моих подкармливает. А то бы беда… А у вас?

— Все так же…

Дорогин увидел бегущего старшего лейтенанта и крикнул:

— Захарьин! Извини, Кузмич…

Старший лейтенант подбежал к Дорогину:

— Слушаю, товарищ подполковник!

— Захарьин, начальника связи ч-через пятнадцать минут в штаб попроси зайти…

— Слушаюсь, товарищ подполковник!

— Ну, беги куда бежал…

Весь этот разговор происходил на ходу, и, когда старший лейтенант убежал, Дорогин спросил:

— Как твои пацаны?

— Какие пацаны? — удивился Кузмичов.

— Ну, эк-кипаж твой…

— А-а-а… Пацаны как пацаны, — улыбнулся Кузмичов и добавил с вызовом в голосе: — Не хуже других!

— Не жалеешь, что с моей машины ушел? — спросил Дорогин и усмехнулся.

Кузмичов остановился, вынул папиросы, предложил Дорогину и взял себе. Он чиркнул спичкой и, давая прикурить Дорогину, честно ответил:

— Не жалею.

— Так… — протянул Дорогин. — А где они сейчас?

— У себя в бараке, товарищ подполковник.

— Чем они там заняты?

— Как чем? — Кузмичов посмотрел на часы. — Они в это время всегда над собой работают.

Дорогин рассмеялся:

— Ладно врать, Кузмич… Сачкуют, наверное. Давай их ко мне. Я буду в штабе.

— Чего натворили? — встревожился Кузмичов.

— Нет. Все в п-порядке.

— Слушаюсь, товарищ подполковник!

Кузмичов повернулся и, приладив сумку с инструментами на плече, побежал выполнять приказание.

По пути ему встретился Осадчий.

— Эй, сынок! — крикнул Кузмичов. — Ты закажи на меня расход в столовой! Сами пожрете и дуйте на стоянку!..

Вдалеке от бараков и землянок полка, в густой траве, Архипцев лежал на спине и смотрел в небо.

Головой к нему, на животе, лежал Соболевский и покусывал травинку. Рядом валялся Гуревич.

— Командир, а командир! — привязывался Соболевский к Архипцеву. — Чего это нам так давно орденов не дают? Нет, правда, какого черта?! Я уже дырочку в гимнастерке сделал… Три месяца тому назад наградные послали и хоть бы тебе что… А? Почему?

— А за что нам давать-то? — лениво спросил Архипцев.

— Но мы же летаем, бомбим! — возмутился Женька. — Вот «фоккер» сбили… Все-таки…

Архипцев перевернулся на живот и в упор посмотрел на Соболевского:

— Женька! Летать мы обязаны? Обязаны. Бомбить обязаны? Обязаны. «Фоккер» сбить были обязаны? Опять обязаны. Мы, Женька, все это обязаны делать… Профессия у нас сейчас такая, понимаешь?

Женька выплюнул травинку и приподнялся на локтях.

— Это я понимаю. Я за справедливость… Заслужил — получи! Обеспечь, раз я достоин, и понять вы все должны: дело самое простое — человек пришел с войны…

— Расхвастался, — отмахнулся Архипцев.

— Это еще почему?

— А потому, что мы вылетали искать этот аэродром и ничего, кроме дырок в плоскости, не привезли.

— Должны привезти, — задумчиво сказал Гуревич. — Да, Женька, тебе письмо!

Он вынул из кармана гимнастерки письмо и подал его Соболевскому. Женька вскрыл конверт, перевернулся на спину и стал читать письмо, держа его над лицом.