Николай Иванов - Зачистка

Однако Бог уже отвернулся от Кости Орешко. Утром он услышал монотонный стук дождя по палатке. Команд на построение и зарядку не раздалось, и это означало, что просветов в погоде не предвиделось.

На завтраке, куда курсанты прибежали короткими перебежками от березы к березе, ротный, обходя столы, вдруг щелкнул пальцами и указал на него:

— Заступаешь в наряд.

Костя поперхнулся своими любимыми макаронами по-флотски. Нет, это не ротный придумал про наряд, это тот капитан из учебного отдела попросил. Наверняка он…

— Что приуныл, — присев напротив и грея руки на кружке горячего чая, поинтересовался с ехидцей ротный. Точно все знает! — Если хочешь стать генералом, надо научиться уважать службу даже в такую мерзопакостную погоду. И воинскую субординацию.

В данную минуту Костя не жаждал становиться генералом. Ему нужно было всего-навсего очутиться в восемь вечера перед вторым подъездом общежития. Показать Ларисе, что не все курсанты такие, как тот, прошлогодний, обещавший золотые горы. Интересно, с какого он училища? Он обещал, а Рязань и десантура расхлебывай?! Женись за него? А что, он, Костя Орешко, возьмет и женится. Из принципа! И потому, что Лариса все же понравилась и запала в душу. И она поймет, что зря не поверила его слову. Поэтому ему нельзя в наряд. И дождь должен прекратиться, иначе по этой грязи из леса не выбраться.

— Ну, и на десерт новость уже для всех, — продолжал злорадствовать ротный над ним одним, но уже при всех. — Распределение — завтра с утра здесь, в лагере. А после обеда — в Рязань, домой!

— Ура! — рявкнула столовая.

«Нет!» — запротестовало все внутри Орешко. Какое распределение, какая Рязань? Ему нужно несколько минут…

Однако перед ужином он, укутанный в плащ-палатку, выводил свой наряд на развод к штабной палатке.

— Дежурный по роте обязан… — и две страницы текста наизусть про все случаи жизни. Кроме одного…

— А в каком уставе записано, что подсумок с боеприпасами должен быть застегнут? — не сводит глаз дежурный по лагерному сбору.

— Подсумок? — Костя лихорадочно пытается вспомнить запись, но тщетно.

— Да-а, товарищ курсант. Четырех лет вам не хватило узнать сущий пустяк… Плохо! — в голосе дежурного тоже слышатся нотки капитана из учебного отдела. — Но ничего, ночь впереди. Найдете и покажете мне.

Еще одна удавка на шею, камень на ноги, привязка к местности.

— Равнение — на право. Шагом — марш!

Сквозь сетку дождя — непроницаемые лица дежурного и барабанщика. А в ротной палатке — серые, вымученные дождем и бессонной ночью лица ребят, которых они меняли.

— Наряд сдал.

— Наряд принял.

Теперь сутки Костя Орешко — в каждой бочке затычка. На нем порядок на территории роты, выполение ею распорядка дня. Ответственность за наличие людей. Их безопасность. Он должен знать все, и о пресловутом не застегнутом подсумке — тоже. Через него пойдут все команды и распоряжения. Он станет контролировать их выполнение или добиваться их выполнения. За сутки дежурства нельзя снимать одежду. И хотя ничего дополнительного на себе, кроме штык-ножа, не носишь, к концу наряда выматываешься как грузчик и теряешь в весе до трех килограммов.

Но все — ерунда и все можно пережить и перелопатить, кроме главного — дежурному ни на минуту нельзя отлучаться из лагеря.

…Лил нудный дождь. Текли нудные мысли. Однокашники закупорились в палатках, радуясь возможности поваляться на нарах и помечтать о счастливом билете при распределении. Изредка где-нибудь приоткрывался полог, и кто-то из нетерпеливых мчался, надеясь поменьше промокнуть, к туалету, вынесенному далеко за пределы лагеря.

Жались к хиленьким столбцам под «грибками» дневальные. Ни одного человека, кто бы добровольно показал нос на улицу. И если бы Костя появился под окнами Ларисы в такое ненастье — это был бы фурор. Когда ничего не нужно говорить или объяснять. А может, смотаться на минутку? Сказать дневальным, что пошел проверять территорию, а самому…

Орешко зашел в палатку второго взвода к Борису. Тот что-то стыдливо кропал в блокнот, и при появлении собрата по танцплощадке торопливо засунул его под подушку. Уж не стихи ли? Остальные разучивали преферанс — бытует мнение, что офицеры просто обязаны безупречно вальсировать, играть в преферанс и владеть бильярдным кием.

— Повезло с нарядом, — подкололи картежники. — В хорошую погоду сто проверяющих, а нынче вряд ли кто под дождь выползет.

— Да он же, братцы, в последний курсантский наряд стоит! Завтра — каюк им!