Алексей Котенев - Последний перевал

— Вот тебе раз! — тихо сказала она. — Отец сбежал, и тебя забирают. Как же мы вдвоем с Феней жить-то будем? — Она опустилась у печки на голубчик, вытерла уголком платка слезы.

— Ничего, маманя, проживете. Все служат. Вот и моя очередь подошла.

Опомнившись, Авдотья принялась готовить сыну ужин. Подоила корову, достала из кадки капусты и огурцов, поставила на стол чугунок с картошкой. А Феня все примеряла пальто — поднимала и опускала кроличий воротник, снимала и вновь надевала поясок. Ванюшка тем временем умылся и, вытираясь полотенцем, недовольно сказал Фене:

— Ты что там вертишься перед зеркалом, ровно сорока на колу? Забыла свои обязанности?

— Знаю, знаю, сейчас, — отозвалась она и, сбросив пальтишко, направилась к двери.

— Только лишнего не болтай. Сам скажу что надо, — предупредил он сестренку.

Когда стол был накрыт, прибежала Феня и что-то тайком шепнула на ухо Ванюшке. Тот хлебнул второпях парного молока и сказал матери, чуть краснея:

— Ты знаешь, мамань, я поужинал в Волчьей Бурле — не хочу ни капельки. Пусть все так стоит до утра. Приеду — позавтракаю…

Мать покачала головой:

— Последнюю ночку не хочешь побыть дома…

Этого упрека Ванюшка уже не слышал — выбежал пулей из сенок, сел в машину и помчался за околицу. Там у калинового куста его ожидала веселая, улыбающаяся Люба. Она была в розовом платье с белым пояском. На лбу шевелились от ветра золотистые кудряшки. Завидев Ванюшку, она вся засветилась, на левой щеке появилась ямочка, которая так нравилась Ванюшке.

Они поехали вдоль берега Шилки к Жигуровскому бугру. Шилка будто дремала в тот тихий сентябрьский вечер. Солнце едва скрылось за высоким сосняком, было еще совсем светло. Вечерняя заря светила вполнеба, золотила снизу сиреневые облака, заливала малиновым светом зеркальную гладь воды. Вдоль берега реки желтели нарядные березы, таращились оранжевые осины, а над ними величественно поднимались густо-зеленые лиственницы.

Ванюшка решил пока не говорить Любе о предстоящей разлуке, чтобы не испортить такой расчудесный вечер. Зачем печалиться прежде времени, когда вокруг такая дивная красота?

— Сударыня, как прикажете вас прокатить — с ветерком или потише?

— С ветерком! — пропела в ответ Люба и, засмеявшись, тихонько добавила: — Только потише…

От быстрой езды у нее захватило дух, и она вцепилась обеими руками в его плечо. С левой стороны бежали навстречу придорожные кусты, летели в глаза красные рябиновые кисти, возникали и тут же исчезали высокие, гордые кедры. А справа, на том берегу, виднелись темно-зеленые сосны, будто купались в малиновых водах Шилки, опрокинувшись вниз кудрявыми вершинами.

Дорога поднималась все выше. Несколько минут спустя они были на вершине Жигуровского бугра. Это самое высокое место над Шилкой. Здесь, как рассказывают старики, партизанский отряд Степана Жигурова вел когда-то смертный бой с бандитами атамана Семенова. Семеновцы держались крепко. У них были пулеметы и даже пушка, но Жигуров все-таки обхитрил их: послал своего помощника Краснокутова с группой конников ударить по ним со стороны Ольховки, а сам налетел главными силами с фланга и сбросил всю свору в Шилку.

С тех пор это приметное место над Шилкой называют Жигуровским бугром. Здесь не осталось никаких следов от давнего боя. По весне цветут яркие жарки да густой багульник, а осенью все вокруг усыпано багровыми, желтыми, коричневыми листьями.

Тихо было на бугре в тот памятный вечер. Бугор молчал, будто силился вспомнить былое. Отсюда вся местность открывалась как на ладони. Вдали виднеется Ольховка; у самых огородов поблескивает Шилка. А за деревней зеленеют на взгорье густые леса. Вправо от деревни простирается гладкая желтая равнина — ольховские пашни; над равниной возвышаются едва заметные бугорки — это курганы, там когда-то была пашня Ермаковых. Вдоль реки тянутся густые камыши, зеркальные плесы — богатые рыбные и охотничьи угодья.

— Как здесь хорошо! Петь хочется! — сказала Люба.

Лицо у нее от волнения разрумянилось, на плечах развевались мягкие золотистые локоны, на лбу от легкого ветерка трепыхались светлые кудряшки.

Они бродили по усыпанной листьями тропе. Люба собирала крупные опавшие листья. Один приколола, как брошку, к платью. Сначала рассмеялась, потом притихла. «Не почуяла ли, что я приехал прощаться?» — подумал Ванюшка и решил развлечь свою подругу.

— Давай разведем костер, — предложил он.