Николай Тычков - Маленькие пленники Бухенвальда

— А теперь пошли в тир, — сказал он Мите.

На ходу он позвал Володю Холопцева и Илюшу Воробья.

Новая партия самолетов разворачивалась для бомбежки.

На аппель-плаце валялись кирпичи, камни, обломки водосточных и канализационных труб, куски дерева и металла.

Пронизывающий душу вой опять раздался над лагерем, закончившийся оглушительным грохотом взрывов.

Яков Семенович схватил в охапку Илюшу и встал за стену барака. Рядом стояли Володя Холопцев и Митя. Снизу, от ревира, бежало несколько пар санитаров с носилками.

Последние взрывы отгрохотали в стороне гаража и казарм эсэсовской дивизии «Мертвая голова».

Далеко в небе потерялось гудение самолетов. Смолкли кашляющие разрывы зенитных снарядов, и над лагерем на некоторое время воцарилась необыкновенная тишина, как бывает после страшной грозы. Не верилось, что здесь минуту назад можно было оглохнуть от взрывов. Митя первый услышал шум листьев букового леса и сказал:

— Пошли.

В воротах стоял какой-то эсэсовец, но он был такой грязный и растерянный, что заключенные не обращали на него внимания. Они входили и выходили, кому куда нужно.

А за воротами все теперь выглядело не так, как раньше. Бараки, где размещалась эсэсовская канцелярия и которые были еще целы, когда Митя бежал из тира с пистолетами и патронами, теперь оказались сметенными с лица земли. Руины догорали. Горели документы, сохранившиеся в канцелярии. Там и тут зияли громадные дымящиеся воронки. Картина была столь неожиданной, непривычной, что Митя остановился в изумлении, поискал глазами дорогу к тиру.

— Сюда, — наконец определил он, и все четверо узников вновь побежали, минуя завалы и очаги огня. Митя бежал впереди. Навстречу ковыляли раненые узники и эсэсовцы. От завода к воротам лагеря тянулся нескончаемый поток носилок, на которых лежали тяжелораненые пленники. Многие заключенные несли своих товарищей на закорках или перекинув через плечо. Отовсюду слышались стоны и крики о помощи.

Тир был близок.

— Дядя Яша, — часто дыша, сказал Митя, — когда я убегал, в тире оставался солдат — эсэсовец. Он в угол спрятался. Может, он сбежал, могло и убить его. Смотрите, как угол-то разворотило…

— Ребята, вы оставайтесь у входа, — сказал Яков Семенович, — хорошенько смотрите, нет ли опасности… Володя, пошли. — На ходу Гофтман отыскал увесистый осколок авиационной бомбы с рваными, зазубренными краями.

Яков Семенович и Володя действовали быстро и решительно. Они вошли в тир. Ганс копошился возле шкафа с патронами. Володя пошел прямо на него, он видел удивленное и испуганное лицо старого вояки. Ганс не отрывал взгляда от приближающегося узника. Тем временем Гофтман зашел сзади и ударил фашиста осколком бомбы по голове.

Узники швырнули труп в тот угол, куда упала бомба. Как будто солдат погиб от бомбежки…

Теперь надо сделать самое главное, зачем они сюда пришли. Винтовок в пирамидах было много — бери любую. Но автомат нашелся только один. Ну и то хорошо. Узники быстро разобрали две винтовки и этот единственный автомат по частям, чтобы удобнее было нести и прятать. Прихватили изрядное количество патронов. Володя сбегал на улицу и разыскал тачку, вкатил ее в тир. В нее положили оружие и патроны, укрыли плотной серой бумагой, разбросанной взрывом по всему тиру.

— Теперь зови Илюшу, — скомандовал Гофтман Володе.

Малыш прибежал.

— Ложись скорее в тачку и притворяйся раненым, — сказали ему.

Тачка покатилась по цементному полу. У выхода к группе смельчаков присоединился Митя Бужу.

В лагерь все еще тянулись вереницы тачек и носилок с ранеными. Тачка, в которой лежал и корчился Илюша Воробей, присоединилась к этой процессии.

— Илюша, ты постанывай, — наклонился над малышом дядя Яша, когда они подкатывали тачку к воротам. Илюша так старался, что своими стонами мог разжалобить любого.

Тачка миновала ворота и покатилась к восьмому блоку.

…В тот островок, на котором жила кровожадная медведица, не попала ни одна бомба. Зверь забился в конуру и лежал там до конца воздушного налета.

Когда земля перестала вздрагивать от оглушительных взрывов, медведица, громыхая цепью и отряхивая густую коричневую шерсть, вышла гулять. За время бомбежки она успела проголодаться. Потянув носом воздух, медведица почуяла раздражающий запах мяса. Лакомый кусочек валялся поблизости, она быстро его отыскала и проглотила. Но этого куска ей было недостаточно, она стала искать, нет ли еще чего-нибудь на островке.