Николай Тычков - Маленькие пленники Бухенвальда

Опять забулькала вода. Следователь лил ее не торопясь, как дорогое вино. Поглядывая на Петьку, фашист стал потихоньку тянуть из стакана, смакуя каждый глоток, соблазнительно причмокивая.

«Нет, — подумал Петька с тоской, — он мне не даст ни капельки. А если и даст, то только после того как заставит за это отвечать на его вопросы».

Блоха не мог больше терпеть пытки. Он бросился к столу, сошвырнул графин на пол. Послышался звон стекла, по полу разлилась целая лужа.

Тотчас же кулак следователя обрушился на Петьку — Блоха ничего больше не помнил. Его уволокли в камеру без чувств.

В тир вместо Петьки был определен Митя Бужу. Он быстро освоился здесь и выполнял свои обязанности аккуратно. Ганс рассчитывал, что второй мальчишка будет всегда послушен, зная, какая участь постигла Петьку.

Казалось, ничего не изменилось в тире. Как и при Петьке Ганс пристреливал оружие. Приходили пьяные офицеры. Но в воздухе назревали перемены. Пока что именно в воздухе, потому что неумолимо приближалось возмездие и первый удар могли сделать лишь самолеты.

Однажды в середине дня Митя услыхал мощный гул. Винтовка, которую нужно было поставить в пирамиду, задержалась в его руках. Ганс хотел было лечь на мат, но выпрямился и внимательно прислушался.

— Флюгцейге, — пробормотал он, качая головой.

— А разве это плохо? — спросил Митя, не надеясь, что немец поймет. — Пусть летают.

— Пльохо? — спросил Ганс. — Что это такой?

— Флюгцейге, — показал Митя рукой вверх.

— Я, я! — одобряюще закивал Ганс. — Дас ист зер шлехт, ошень пльохо.

В последнее время Ганс все чаще бравировал русскими словами, как будто взялся всерьез изучить русский язык. Иногда он ни с того ни с сего заискивающе улыбался Мите.

Перемены действительно наступали.

Восточный и западный фронты все сближались. Все больше падало бомб на Германию. Фашисты понимали, что время падения третьего рейха не за горами. Понимал это и такой фанатик, как Ганс.

Над тиром все небо гудело.

И вот тир как будто разорвался пополам. Митя стремглав выбежал наружу. Горячая взрывная волна чуть не сбила его с ног. Вокруг все рвалось, рушилось, трещало, выло. Казалось, земля и небо смешались. Громадные черные фонтаны поднимались высоко вверх. Самолеты бомбили окрестности лагеря и эсэсовский городок. Рушились лагерные постройки. Обломки кирпича падали на землю смертоносным дождем.

Митя встал под старый развесистый бук. Бомбежка продолжалась с неослабевающей силой. «Может, она долго не закончится?» — подумал Митя. И его вдруг осенила смелая мысль. Он кинулся назад в тир. Где Ганс? Митя поискал его и издали заметил в углу. Старый вояка, спасаясь от смерти, завалил себя спинкой дивана. В панике он даже забыл закрыть шкаф.

Набрав в карманы винтовочных и пистолетных патронов, Митя затем побежал к ящику, где лежали пистолеты, поступившие вчера на пристрелку с завода. Мальчик спрятал под пиджачок два пистолета и опять выбежал из тира. Вот он уже во весь дух мчится к главным воротам. Сзади, после короткой паузы, вновь пронзительно завыло и забухало. Мощный взрыв ударил совсем рядом. Митя кинулся на землю, а потом вскочил и продолжал бег.

Из леса к воротам лагеря, тяжело дыша, выбиваясь из последних сил, бежали заключенные, в опасной зоне никто не хотел оставаться.

Мальчик смешался с толпой бегущих. В воротах, настежь распахнутых, не было дежурного эсэсовца, но из псарни доносился бешеный собачий лай, крики эсэсовцев. Они отправлялись на дополнительное оцепление лагеря.

«Эх, если бы бомбили ночью! — пожалел мальчик. — Тогда кое-кому удалось бы вырваться на свободу».

Он прибежал в восьмой блок, незаметно шмыгнул в спальню, сложил патроны и оружие под матрац. Огляделся: близко никого нет. Все малыши сейчас во дворе. Надо разыскать дядю Яшу.

Как раз Яков Семенович вошел в спальню.

— Что принес? — спросил он без предисловий.

— Патроны и два пистолета.

— Отлично! Давай поскорее, надо спешить…

Митя отвернул матрац и с гордостью посмотрел на дядю Яшу. Тот кивнул: молодец. Затем сгреб патроны, рассовал по карманам, спрятал пистолеты.

— Я думаю, пока идет бомбежка, надо еще разок наведаться в тир. Среди эсэсовцев настоящая паника. В лагерь сейчас понесут раненых и убитых.

— Мне одному идти? — с готовностью спросил Митя.

— Нет, со мной.

Яков Семенович пошел в свою каморку. Открыв шкаф, он достал буханку хлеба, выпотрошил ее середину и высыпал туда патроны. Затем спрятал в надежное место оба пистолета.