Николай Лесков: Маленькая ошибка

Лесков Николай Семенович

Маленькая ошибка

Секрет одной московской фамилии

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вечерком, на Святках, сидя в одной благоразумной компании, было говорено о вере и о неверии. Речь шла, впрочем, не в смысле высших вопросов деизма или материализма, а в смысле веры в людей, одарённых особыми силами предвидения и прорицания, а пожалуй, даже и своего рода чудотворства. И случился тут же некто, степенный московский человек, который сказал следующее:

- Не легко это, господа, судить о том: кто живёт с верою, а который не верует, ибо разные тому в жизни бывают прилоги; случается, что разум-то наш в таковых случаях впадает в ошибки.

И после такого вступления он рассказал нам любопытную повесть, которую я постараюсь передать его же словами:

Дядюшка и тётушка мои одинаково прилежали покойному чудотворцу Ивану Яковлевичу. Особенно тётушка, - никакого дела не начинала, у него не спросившись. Сначала, бывало, сходит к нему в сумасшедший дом и посоветуется, а потом попросит его, чтобы за её дело молился. Дядюшка был себе на уме и на Ивана Яковлевича меньше полагался, однако тоже доверял иногда и носить ему дары и жертвы не препятствовал. Люди они были не богатые, но очень достаточные, - торговали чаем и сахаром из магазина в своём доме. Сыновей у них не было, а были три дочери: Капитолина Никитишна, Катерина Никитишна и Ольга Никитишна. Все они были собою недурны и хорошо знали разные работы и хозяйство. Капитолина Никитишна была замужем, только не за купцом, а за живописцем, - однако очень хороший был человек и довольно зарабатывал - всё брал подряды выгодно церкви расписывать. Одно в нём всему родству неприятно было, что работал божественное, а знал какие-то вольнодумства из Курганова "Письмовника". Любил говорить про Хаос, про Овидия, про Промифея и охотник был сравнивать баснословия с бытописанием. Если бы не это, всё бы было прекрасно. А второе - то, что у них детей не было, и дядюшку с тёткой это очень огорчало. Они ещё только первую дочь выдали замуж, и вдруг она три года была бездетна. За это других сестёр женихи обегать стали.

Тётушка спрашивала Ивана Яковлевича, через что её дочь не родит: оба, говорит, молоды и красивы, а детей нет?

Иван Яковлевич забормотал:

- Есть убо небо небесе; есть небо небесе.

Его подсказчицы перевели тётке, что батюшка велит, говорят, вашему зятю, чтобы он богу молился, а он, должно быть, у вас маловерующий.

Тётушка так и ахнула: всё, говорит, ему явлено! И стала она приставать к живописцу, чтобы он поисповедался; а тому всё трынь-трава! Ко всему легко относился... даже по постам скоромное ел... и притом, слышат они стороною, будто он и червей и устриц вкушает. А жили они все в одном доме и часто сокрушались, что есть в ихнем купеческом родстве такой человек без веры.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вот и пошла тётка к Ивану Яковлевичу, чтобы попросить его разом помолиться о еже рабе Капитолине отверзти ложесна, а раба Лария (так живописца звали) просветити верою.

Просят об этом вместе и дядя и тётка.

Иван Яковлевич залепетал что-то такое, чего и понять нельзя, а его послушные жёнки, которые возле него присидели, разъясняют:

- Он, - говорят, - ныне невнятен, а вы скажите, о чём просите, - мы ему завтра на записочке подадим.

Тётушка стала сказывать, а те записывают: "Рабе Капитолине отверзть ложесна, а рабу Ларию усугубити веру".

Оставили старики эту просительную записочку и пошли домой весёлыми ногами.

Дома они никому ничего не сказали, кроме одной Капочки, и то с тем, чтобы она мужу своему, неверному живописцу, этого не передавала, а только жила бы с ним как можно ласковее и согласнее и смотрела за ним: не будет ли он приближаться к вере в Ивана Яковлевича. А он был ужасный чертыханщик, и всё с присловьями, точно скоморох с Пресни. Всё ему шутки да забавки. Придёт в сумерки к тестю - "пойдем, - говорит, - часослов в пятьдесят два листа читать", то есть, значит, в карты играть... Или садится, говорит: "С уговором, чтобы играть до первого обморока".

Тётушка, бывало, этих слов слышать не может. Дядя ему и сказал: "Не огорчай так её: она тебя любит и за тебя обещание сделала". А он рассмеялся и говорит тёще:

- Зачем вы неведомые обещания даёте? Или вы не знаете, что через такое обещание глава Ивана Предтечи была отрублена. Смотрите, может у нас в доме какое-нибудь неожиданное несчастие быть.

Тёщу это ещё больше испугало, и она всякий день, в тревоге, в сумасшедший дом бегала. Там её успокоят, - говорят, что дело идет хорошо: батюшка всякий день записку читает, и что теперь о чём писано, то скоро сбудется.