Николай Тычков: Повесть и рассказы

© Николай Тычков, 2020

ISBN 978-5-4493-4688-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Нет, а реально – что скрывается за словом Родина? Если смотрели «Щит и меч», то, конечно, слышали Марка Бернеса и, по всей видимости, знаете, с чего Она начинается. Ну а чем тогда продолжается? Вообще, что это: территория, очерченная государственной границей? Люди, на ней проживающие? Так, во всяком случае, в моем детстве пытались представить Родину наши учителя.

Если так оно и есть – о территории и людях, то должны быть какие-то глубокие переживания от того, что на ней происходит – это же РОДИНА. Плохо Родине – плохо и мне. Хорошо – хорошо и мне. Правильно? Или что-то недопонимаю? Давайте начистоту. Только откровенно, ладно? Скажите честно: насколько сильно вас касаются трагедии, войны, голод, холод, катаклизмы, если не имеют отношения к вам и вашим близким? Стихийное бедствие: разрушенный город, выжившие, погибшие, покалеченные, спасатели. Страшный теракт: огромное количество изуродованных тел, кровь, стоны раненых, крики потерявших свои семьи… Конечно, это трогает до слез, особенно когда видишь репортажи, слышишь. Только это все «где-то там». Да, в пределах государственной границы, но ТАМ… Казалось бы, цепляет… однако, температура под сорок у собственного ребенка, которую никак не получается сбить третьи сутки, почему-то тревожит гораздо сильнее. Да? Или нет? Пожалуйста, обойдемся без пафоса. Не нужны эти позы: «Да как ты можешь…». Могу. Говорю открыто то, о чем думают все: голод африканских детей всех вместе взятых, помноженный на голод моего родного Поволжья в начале прошлого века, – беда, но, когда на руках синеет твой сын (или дочь), почему-то думается только о помощи именно ему, а не об отправке гуманитарной посылки негритянским малышам, простите. Согласны? Если нет, то и читать дальше не стоит.

Так вот, если все это – Родина (за исключением Африки), тогда почему не такие острые переживания? Собрали рекордный урожай в Воронеже, настроили домов для погорельцев, наша армия опять где-то кого-то победила – здорово, казалось бы…, а тут прям хорошо так получилось сэкономить на распродаже – вот это уже радость. Очередной режим К. Т. О. на Кавказе. Перестрелка, жертвы. Печально, конечно, но дочь пришла в слезах из школы… Страшная авария в Подмосковье, но не выплатили премию, которую уже «потратил» на подарки, например, к 8 Марта… Стерло с лица земли город на Сахалине, а тут стиральная машина потекла и затопило соседей снизу на три этажа. Понимаю, что там – беда. Здесь – ерунда, но в каком случае переживается острее? Только честно. Перед самим собой. Это что? Уровни Родины? Но Она одна, вроде как.

Итак, что же оно такое – Родина? Сахалин? Кавказ? Москва и москвичи? Петербург и питерцы? Умом-то понимаю, что как бы «да», но почему тогда внутри не отзывается? Ну не испытываю трепета перед Царь-пушкой или даже Эрмитажем (в принципе, и Кавказский хребет как-то стороной), а вот места, о которых пел Игорь Тальков, те «да», и сильно:

Так что же значит это слово – «Родина»? Однажды получил ответ на понятном мне языке.

По молодости занимался спортом. Занимался серьезно. Тренировки были шесть раз в неделю, а перед ответственными соревнованиями – по двенадцать. С понедельника по субботу: утром кросс и работа в зале, потом школа, домашнее задание, короткий сон и вечером основная тренировка. Двадцать четыре раза в неделю проходил по одному и тому же маршруту: туда двенадцать и назад двенадцать. Через какое-то время стал ловить себя на мысли, что совершенно не думаю о дороге. Отвлеченные темы, картины, что рисует воображение, полностью переключали на себя внимание, а ноги по привычке приводили к знакомой двери. Только одно событие возвращало в реальность: из подъезда старой двухэтажки с громким брёхом выскакивала собачонка дворняжной породы. Ну, правда, не совсем дворняжной. Если у Шарика из булгаковского «Собачьего сердца» бабушка согрешила с водолазом, то здесь явно без болонки не обошлось. Такой кудрявенький, маленький, беленький, захлебывающийся, аж до визга в лае комочек с черными точками – глазами останавливался в паре метров и бегом назад в своё убежище, откуда с чувством выполненного долга наблюдал за дальнейшими передвижениями облаянного пешехода. И так каждый заход туда и каждый заход обратно. Что только ни делал: вооружался снежком или палкой, старался криком остановить пса еще на выходе, пытался не обращать внимания – без толку: выбегал, обрёхивал, возвращался. Вроде и привык уже как-то, но чуть задумаешься о звездах – пропустишь нужный момент, купаясь в сладких мечтах, и – бах! Доза адреналина перед тренировочкой.