Николай Тычков: Маленькие пленники Бухенвальда

— Ведь их убьют! Некоторые уже пошли на построение. Надо их как-то спасти, дядя Яша!

— Надо, надо, Илюшенька, — подтвердил Гофтман. — Вот видишь, что я делаю. — Он показал кусок красной материи и вырезанные из нее красные треугольники — винкели.

— Вы хотите заменить у них знаки? — догадался мальчик.

— Да. Документы ведь в канцелярии сгорели. Мы фашистов запутаем. — Нарезав целую стопку красных винкелей, Гофтман стал отпечатывать на них букву R. Илюша помогал ему штемпелевать. Каждая минута была дорога, стоила многих человеческих жизней. Но и при этой торопливости они сделали винкели очень хорошо, ни один эсэсовец не мог придраться.

Когда все было готово, Илюша сбегал за Владеком и Митей Бужу, которые сидели возле барака, греясь на солнышке.

Втроем они быстро разнесли винкели по баракам.

Мальчики видели, как евреи торопливо срывали шестиконечные звезды и нашивали на грудь новые знаки, которые должны были их спасти от смерти.

Прошли те времена, когда узники повиновались своим тюремщикам с первого слова. К главным воротам, на которых чернели слова «Каждому — свое», явилось всего несколько человек. Лагерное начальство было встревожено, стало принимать срочные меры. В лагерь ворвались эсэсовцы. Их мотоциклы с треском носились от барака к бараку. Гитлеровские головорезы явно были сбиты с толку: в толпе заключенных они видели очень мало евреев. Почти некого гнать на аппель-плац.

Эсэсовцы рыскали по баракам. Им удалось захватить только тех евреев, которых уж очень выдавала внешность. Их повели расстреливать, окружив плотным кольцом охраны. Особенно тяжело погибать в такое время, когда со дня на день по всему миру может пронестись ликующая весть о падении гитлеровской Германии. Пройден такой тернистый путь, обидно споткнуться и упасть на дороге к свободе. Жизнь после войны будет намного лучше. Люди больше будут ценить мир и ненавидеть тех, кто сталкивает народы для истребления друг друга.

Большинство узников верило, что придет день их освобождения. Но были и такие, которые впали в уныние, ждали только смерти, искали утешения в религии.

Митя Бужу и Илюша зашли в умывальник тридцать шестого блока. Они увидели здесь странную картину: в углу на коленях молился подросток, доставая лбом при поклонах почти до каменного пола. Мальчики удивленно переглянулись. Еще не беда, если верует в бога старый человек, а тут ведь почти ровесник им. Как же так? Кто его научил?

Молящийся был весь поглощен своим занятием. Кажется, он ничего не слышал и не видел, кроме пустого угла. Взор его был полон наивной веры, что вот сейчас произойдет чудо, к нему слетит на крылышках спаситель. Но никто к нему не прилетел, и он продолжал шептать молитву, крестясь и кланяясь.

Друзья подошли поближе, осторожно закрыв за собой дверь. Митя кашлянул. И тогда подросток, повернув к ним страдальческое, какое-то темное, иконописное лицо, вскочил с колен.

— Не бойся, мы не кусаемся, — сказал Митя.

— А я и не боюсь, — последовал ответ. Подросток был явно недоволен, что ему помешали.

— Ты, кажется, молился? — извиняющимся тоном спросил Митя.

— Молился. Ну и что? Если хотите, и вы молитесь. — Подросток смотрел на них холодно.

— Нет, мы лучше уйдем.

Подросток вышел из умывальника вместе с ребятами. Безобидное поведение двух мальчиков обезоружило его и настроило на мирный, доверчивый лад.

— Я уже четвертую ночь сплю не раздеваясь, — тихо заговорил он. — У нас в блоке все так. Говорят, что эсэсовцы весь лагерь уничтожить собираются. Вот я и молюсь, чтобы господь бог защитил всех.

— А кто тебя научил молиться? — спросил Митя.

— Бабушка… — как-то нехотя проговорил подросток и, словно оправдываясь, продолжал: — А у нас во флигеле есть один дядька, он говорит, что без воли божьей даже волос с головы человека не упадет.

— Слушай ты его, — махнул рукой Митя, — он еще чего — нибудь придумает… Вот у нас дядя Яша — это да! Правильный человек, он ни на какого бога не надеется и нам не велит.

Мите захотелось пригласить подростка в восьмой блок, чтобы он познакомился с ребятами, с дядей Яшей, поговорил с ними по душам.

Слушай, а как тебя звать?

— Шура Богомолов.

— Ты, наверно, молишься потому, что фамилия у тебя божественная, — созорничал Илюша Воробей.

Но попытка развеселить мальчика не удалась. Шура даже не улыбнулся.

— Чего уж тут ждать от бога, — стал агитировать Митя. — Вот ты его просишь защитить тебя от фашистов, а они тоже молятся богу, чтобы он помог им нас уничтожить. Ты видел, что они сегодня в лагере делали? Людей-то сколько постреляли…