Петр Лебеденко - Навстречу ветрам

В последние годы Петр Васильевич много раз бывал за рубежом. Он изъездил страны Европы, видел города Японии, посещал самые глухие селения в Африке, наблюдал, записывал, запоминал множество встреч с людьми на разных континентах. Можно не сомневаться в том, что поездки эти не пройдут бесследно…

Виталий Закруткин

Станица Кочетовская-на-Дону

Свежий ветер шевелил темные листья акаций и кленов, ночная фиалка пьянила голову. Внизу шумело море. Отсюда его не было видно, но Андрею казалось, что он чувствует на своем лице капельки холодных, чуть солоноватых брызг. А вверху — тысячи тысяч звезд, лукаво подмигивающих и морю и Андрею. Тонкий серп луны похож на запятую, обсыпанную фосфором…

Андрей отошел от дверей клуба, стал в тень, закурил. Мимо пробежали два мальчугана и уселись на скамью под матовым фонарем.

А как он огонь глотнул, видал? — спросил один. — Я думал, из ноздрей дым пойдет.

Огонь — что, — перебил другой. — Как он взял у Андрея Иваныча часы, положил на наковальню, и — хлоп! Андрей Иваныч и глаза зажмурил. Я рядом с ним сидел. Знаешь, как он сказал? «Иллизинист чертов, этот Андр Юшка Степ-ын Ой, вот он кто!»

Андрей улыбнулся и посмотрел на двери клуба. Оттуда выходили Игнат Морев и Лиза Колосова — его друзья.

Увидев Андрея, Игнат воскликнул:

Вот наш факир, да будут вечно сиять над его черномазой физиономией лучи немеркнущей славы!

Лиза засмеялась и, подойдя к Андрею, взяла его под руку.

К морю? — спросила она.

К морю, Лиза.

Андрей увидел, как из клуба вышли лепщица Ольга Хрусталева и инженер стройки Насонов. Ольга остановилась, ища кого-то глазами. «Наверно, Игната, — подумал Андрей. — Сказать, ему?» Но Лиза потянула его за руку:

Пошли, Андрей.

Чем ближе они подходили к морю, тем сильнее чувствовалось его ровное, спокойное дыхание. В стороне, за небольшим мыском, на песке лежали перевернутые вверх днищами рыбачьи баркасы. В темноте они были похожи на распухших мертвых дельфинов. Словно огромной силы шторм выбросил их на берег. Волна снова ушла гулять на просторе, а они остались лежать, безжизненные, мертвые, забытые морем.

На рейде покачивалась небольшая двухмачтовая шхуна, и полуспущенный кливер трепыхался на слабом ветру.

Сядем, — предложила Лиза.

Они сели на теплый еще песок, Андрей закурил, и огонек папиросы осветил его печальное лицо.

Поговорим, — предложил Андрей. — Начинай, Бледнолицый.

Игнат посмотрел в сторону высокого маяка, из окна которого далеко в море уходил мощный луч. Свет выхватывал из темноты плавные волны, и казалось, что к морю, к самому горизонту, убегает холмистая дорога. Она становилась все уже и уже, и вот чуть заметная тропка исчезает вдали, словно заплутавшись, в густой, нависшей над морем мгле.

Этот маяк, — тихо проговорил Игнат, — можно назвать памятником моему деду. Старик укладывал последние кирпичи, когда сорвался с верхнего карниза и разбился… — Он немного помолчал и продолжал: — А мой отец?.. В городе, как вы знаете, нет ни одного большого здания, в котором не было бы камня, заложенного моим отцом. О чем мечтал мой отец? Он мечтал о том, чтобы однажды утром развернуть газету и увидеть: ввысь, под самые облака, уходит шпиль Дворца науки, а рядом в сером фартуке и с мастерком в руке стоит его сын и улыбается. И коротенькая надпись: «Лучший каменщик стройки — Игнат Степанович Морев…»

Лиза слегка коснулась плеча Игната:

Зачем о прошлом?

Я знаю, — продолжал Игнат, — если бы он был жив, он сказал бы: «Иди, Игнашка, летай. Крылатое племя — счастливее племя». Но, понимаете, не легко сразу привыкнуть к тому, что ты уходишь в новую жизнь и что завтра уже не наденешь свой фартук. И тревожно на душе, как-то по-особенному тревожно… Игнат Морев — будущий летчик… От радости кружится голова и… я буду скучать по тебе, Лизка…

Спасибо тебе, Игнат, — просто сказала Лиза и наклонилась к Андрею: — Что скажешь ты, Андр Юшка, великий иллюзионист?

Андрей ответил не сразу. Он долго сидел, задумавшись, глядя на море, потом проговорил:

Это было семь лет назад. Я шел из школы через зеленый парк и пел песню. На душе у меня было легко и радостно, потому что наступали каникулы. Вдруг из-за толстого дерева выскочил взъерошенный мальчишка и, ни слова не говоря, ударил меня кулаком в нос. Я упал, этот прохвост взобрался мне на спину и, нанося удары, стал приговаривать: «За то, что ты наябедничал на меня директору школы. За то, что ты подставил на лестнице ножку Лизке Колосовой и она разбила губы. За то, что ты фискал и подлиза. На, получай! Получай!..»