Петр Лебеденко - Навстречу ветрам

Не могу больше, Ваня, хоть убей, не могу. Дышать нечем!

Попробуй только выйти из круга, свинья жирная! — не оборачиваясь, бросал на ходу ведущий.

Пыхтение продолжалось, но через минуту толстяк снова начинал:

Шесть кругов прошли, Ваня. Не могу больше… Ваня молчал, продолжая легко бежать вперед. Вот они прошли еще один круг, и Никита с Анной услышали задыхающийся голос:

— Ты что, идиот длинный, хочешь, чтоб я сдох? Не буду бежать!

Будешь. — У ведущего голос был спокойный и уверенный. — Остановись только, я тебе сало быстро промассирую, поросенок паршивый!

Никита и Анна прошли через зеленое поле, пересекли беговую дорожку и сели на траву. Учебный корпус остался далеко позади и в сгустившихся сумерках был похож на большой корабль, стоящий на рейде. Словно из огромных иллюминаторов, из окон корпуса лился электрический свет. Над аэродромом дугой взлетела яркая ракета, разорвалась в зените, и тысячи искр полетели вниз. И сразу же послышался гул мотора. Сигнальные огни на крыльях самолета прочертили небо и скрылись вдали.

Хорошо! — вырвалось у Никиты.

Аня молчала, задумавшись. Тогда Никита осторожно положил руку на ее плечо и спросил:

Ты грустишь о чем-нибудь?

Нет, — она покачала головой и вдруг рассмеялась — Оська ищет меня каждый вечер…

Теперь молчал Никита. Ему было неприятно, что она заговорила об Оське. Значит, она думает о нем. Думает о нем, сидя рядом, чувствуя на своем плече его, Никиты, руку. Может быть, для нее он просто Никита, «хэллоу, Смит», а Оська — что-то большее, сердечное? И знает ли Оська, что она бывает с ним, Никитой, не только в классе на самоподготовке? «Может быть, спросить у нее обо всем? — подумал Никита. — И сказать, что я не хочу делить с Оськой ее дружбу… Но имею ли я право спрашивать об этом? Разве она давала мне какой-нибудь повод к тому, чтобы думать о чем-то большем, чем простая дружба?..»

Никита, — после долгого молчания проговорила Анна. — Мне хочется задать тебе один вопрос. Можно?

Конечно, Аня.

Скажи, ты давно знаешь Осипа?

Никита насторожился. «Вот оно в чем дело! — подумал он. — Значит, Оська остался верен своей тактике. Значит…»

Он рассказывал тебе обо мне?

Да.

И что?

Да вот я все думаю, думаю об этом…

Никита и потом, долгое время спустя, не мог объяснить себе, что заставило его так поступить. Он быстро встал, взял свои книги и резко сказал:

Ну, думай, думай, трын-трава!..

И ушел. Он слышал, как она вначале тихо, а потом громче позвала:

Никита! Никита!

Но он не остановился.

Никто так не страдал утром при подъеме, как Яша Райтман. Как только в комнате появлялся дневальный и кричал: «Подъем!» — весь отряд вскакивал с постелей и направлялся на утреннюю зарядку. И только один Яша Райтман, на тянув на голову одеяло, продолжал лежать. Брат стаскивал его с кровати за ноги, Яша кричал, ругался, проклинал на чем свет стоит и Абрама, и дневального и снова лез под одеяло.

Яша, мне стыдно за тебя, — говорил Абрам. — Ведь ты не ребенок. И ты носишь нашу фамилию — Райтман.

Иди к черту, Абрам, слышишь! — огрызался Яша. — Иди к черту со своей фамилией! Всё!

Никита уже несколько раз предупреждал Яшу, но на того это не действовало. Наконец Никита не выдержал. Еще в пятницу он сказал Яше:

В воскресенье обещаю увольнительную в город. Но смотри: если завтра опоздаешь на зарядку, не проси ни о чем.

Что вы, товарищ старшина! — воскликнул Яша. — С этим давно уже покончено. Скажи, Абрам, не правду ли я говорю?

Да, Яша говорит правду, — ухмыльнулся Абрам.

И вот — суббота. Еще не было сигнала к подъему, а Абрам уже тормошит брата:

Яша, вставай.

Иди к черту, Абрам, дай человеку поспать!

Яша, тебя же оставят без увольнительной, слышишь? Ты ведь завтра хотел пойти в город…

Плевать я хотел и на город, и на тебя. Всё!

Яша, ну я прошу тебя как родного брата…

Молчание.

Яша!

Яша стремительно садится, злыми, ненавидящими глазами смотрит на Абрама, кричит:

Ты… Ты черт, Абрам! Неврастеник! Салака! Слышишь, Абрам, кто ты? — кричит Яков и мгновенно падает на постель, натягивая на голову одеяло.

Зарядка кончилась, и когда отряд поднимается на второй этаж, с постели встает Яша. Никита подходит к нему, прикладывает руку к козырьку фуражки и официально объявляет:

Курсант Райтман! За систематические опоздания на физзарядку получите два наряда вне очереди!

Со стадиона доносятся судейские сигналы и вопли болельщиков: играет сборная училища со сборной города. Яша ясно представляет, что творится на трибунах.