Виктор Бычков - Вишенки в огне

Сидоркин вернулся из районной управы, когда отца Василия уже расстреляли у стены храма вместе с красноармейцами. Жаль, о – оч-че-ень жаль. Батюшка являлся связывающим звеном между старостой деревни Слобода и командиром партизанского отряда Лосевым. И вот беда… Потом пришлось налаживать связь с партизанами через внука отца Василия Петра Кондратова. Благо, знал его ещё по учёбе в средней школе здесь же, в Слободе. Правда, Петя учился несколькими классами позже, однако все ученики друг друга знали, знали достаточно хорошо. Были если не друзьями, так хорошими знакомыми были точно.

О том, что комендант зачастил в церковь, Сидоркину рассказал один из полицаев, бывший вор-рецидивист Прибытков Кирилла Данилович.

– Не мужицкое это дело, Пётр Пантелеевич, – полицай вроде как стеснялся, отводил в сторону глаза, – только шашнями тут пахнет. Молодой мужик, говорят, уехал в поповскую школу, а жена хвостом крутить начала с комендантом, прости, Господи, с немцем. Как будто ей своих мужиков не хватает, шалавке.

– Ты откуда это знаешь? – староста был неприятно удивлён такой новостью.

– Сам же просил не спускать глаз с церквы. Вот и знаю.

– Точно? Не ошибся?

– Точнее не бывает, начальник. Зря сотрясать воздух языком может только баба. А я на бабу не похож. Две ночи наблюдал, потом видел, как она прощалась с ним под утро, на шее висла…

Ещё захаживал сам в церковь промежду прочим, вроде как помолиться: цветёт девка, порхает, а не ходит, ног под собой не чует. Что это, если не шашни?

– Может у них любовь, как думаешь?

– Глупый ты, начальник. Чисто дитё, – полицай снисходительно похлопал Сидоркина по плечу. – От живого мужа с чужим мужиком могут быть только шашни, блуд. Ты кого учишь? Я жизнь не только через тюремную решётку нюхал, так что знаю, что говорю. По нашим законам обоим знаешь, что было бы и девке, и её хахалю коменданту? Дай команду, и… заказывай панихиду, – Прибытков зло хохотнул, обнажив жёлтые, прокуренные зубы.

А вот этого как раз-то и не стоило делать, не входило в планы Петра Пантелеевича. Что бы там между комендантом и Агафьей не было, он им не судья. В его понимании, есть вещи, куда никому совать свой нос не следует.

– Ты вот что, Кирилла Данилович, – Сидоркин вроде как неудобно было перед мужем Агаши Петром Кондратовым. И родители молодой матушки очень хорошие, порядочные люди. Да и о самой молодой попадье был самого лучшего мнения. Но, видно, женская душа – потёмки. – Ты… это… ты да я знаем, понятно? Не дай боже, молодой батюшка узнает, язык вырву. И не смей прикасаться к попадье, понял? И не трезвонь по деревне об этом. А то я вас знаю: чуть хмель попал на язык, так сразу давай хвастаться своими подвигами на женском фронте.

– Обижаешь, начальник, – осклабился полицай. – Ты для меня столько добра сделал, так что – могила! Ты меня знаешь.

Это правда: Пётр Пантелеевич давно знаком с Прибытковым. Познакомились в тюрьме, ещё во время первого срока. Перед войной по совету сокамерника Сидоркина Кирилл приехал в Слободу, пристал к хорошей женщине, жили душа в душу. Работал в колхозе рабочим на току, был на хорошем счету у начальства.

Сам Сидоркин уговорил пойти Кирилла Даниловича в полицию. До конца не всё рассказал, не раскрыл тайны, но кое-что поведал.

Мол, помощник нужен надёжный, верный… Однако Прибытков понял с первых слов, понял правильно, хотя и допытываться до подробностей не стал. За что ему Пётр Пантелеевич, вновь испечённый староста деревни Слобода, был благодарен.

– Я – вор! – мужчина сунул к носу Петра заскорузлый палец. – Вор советский, русский. Ты меня особо не агитируй. Я прекрасно соображаю. У нас с тобой общий враг – немец. Положись на меня.

От партизан поступали настоятельные просьбы: нужно оружие! А где и как его добыть? Не отдашь ведь свою винтовку. Надоумил Прибытков.

– Патрули на мотоциклетках: чем не подходящий товар? Носятся почем зря по деревне, вот и отымем.

– Как? Попросим? Купим? – не верил до конца в такую затею Сидоркин. – Ну – у, ты и авантюрист, дядя Кирюша.

– Ты только не обзывайся гадкими словами, Пётр Пантелеевич, – вроде как обиделся полицай. – Доверься мне, сынок. Уделаем в лучшем виде. Не такие замки взламывал.

Когда вначале сентября в Слободе пропал первый экипаж подвижного патруля вместе с мотоциклом, Сидоркин даже в мыслях не держал, что это результат той беседы с Прибытковым. Однако, глядя на его улыбающееся, довольное лицо, поверил: он, Кирюша, сделал!