Миклош Сабо - Команда Альфа

Он вызвал меня. Положил миниатюрное устройство на мою ладонь. После моего удачного ночного экзамена по его предмету он стал благоволить ко мне и чаще обращаться, чем к остальным курсантам.

— Видите, вон тот джип? Ту старую развалину? А ну-ка, взорвите ее! После того как вы разобьете склянку, в вашем распоряжении останется еще десять минут!

Любопытство продержало меня несколько секунд около огнепроводящего шнура. Мне удалось хорошенько разглядеть действие механизма. Я видел, что ударник удерживается тем самым куском проволоки, чтобы он не нажимал на огнепроводящий шнур. В пузырьке, видимо, была какая-то жидкость, потому что, после того как я разбил стекло, она стала разъедать металл. Остальное дополнила моя фантазия: с прекращением сопротивления проволоки ударник ударит, фитиль передаст огонь, и произойдет взрыв.

Я забыл засечь время и не имел представления, сколько проторчал тут попусту. К своей группе я возвращался бегом.

— А вы знаете, мне понравилось ваше поведение! — встретил меня преподаватель. Он больше ничего не сказал, и я ни о чем не спросил. Слова были излишни: я и так понимал, за что он похвалил меня.

Наши познания расширялись с каждым днем, нам беспрерывно демонстрировали все новый материал.

Курсам был предоставлен специальный участок, где можно было наблюдать за действием различных взрывчатых веществ и путем экспериментов решать, где и как целесообразнее их применять. Мы должны были разрабатывать планы уничтожения всевозможных строений, бетонные или железные устои мостов, определенные отрезки железнодорожных путей, танков. Перед нами раскрывались карты всей сети коммунального хозяйства городов мирового значения: Берлина, Праги, Пекина, Гаваны. Я видел, как опутывают Будапешт и Мишкольц, газо-водо-электропровода, канализационная система, эти необходимые атрибуты повседневной жизни. Мы должны были в индивидуальном порядке разрабатывать планы выведения из строя этих городов!

Не знаю, стоит ли хвастать перед вами (теперь, когда я ночами грызу себе кулаки, когда я был бы счастлив заплакать, плакать наконец!) тем, что и из товаров, продаваемых в хозяйственных, парфюмерных и аптекарских магазинах, меня тоже научили изготовлять взрывчатые вещества большой силы? Что я могу без труда прятать смерть в почтовой посылке и спичечной коробке, в дверце автомобиля, под обеденным столом, в сумке рабочего канализационной сети?

К тому времени как я окончил курсы диверсантов сотличным аттестатом, из меня сфабриковали специалиста по массовым убийствам.

И тогда я стал бояться самого себя.

Для меня было очевидно, что я запутался в противоречиях. Я говорил, что под действием фильмов-агиток согласился бы взорвать больницу. И только что признался вам, что стал бояться самого себя. К этому могу добавить: меня одолевали сомнения, по правильному ли пути я иду.

В основном я человек мирный и добрых намерений. Удары, нанесенные мне жизнью, сделали меня не только закаленным, но и чутким к страданиям других.

Не думайте, что я считаю себя так называемым «добряком», но я человек, в котором в конечном итоге хорошее берет верх над плохим. Ибо я веду борьбу с плохим, я взвешиваю свои поступки. Заглушить во мне окончательно голос совести им не удалось.

Хотя для этого было сделано все возможное.

Я не буду говорить о различных кратких курсах, входивших в программу нашего обучения. Их просто не перечесть. Техника связи, знакомство со всеми видами американского и советского личного огнестрельного оружия, фотодело, от проявления и до умения пользоваться самыми необыкновенными фотоаппаратами, познания в области медицины на уровне хорошо подготовленных фельдшеров. Мы стали аквалангистами, научились обращаться со множеством ядовитых веществ…

Здесь я позволю себе ненадолго задержаться. Курс применения ядов означал еще один шаг на пути к подготовке убийц.

Вы только представьте себе, что вы со своей женой, со своими детьми заходите в ресторан высшего разряда.

Вы голодны, вы хотите пообедать. Или поужинать, уйдя под тихими, укачивающими звуками музыки в свои мысли, скажем, о любви… Вы едите уху, а после нее лапшу с творогом. Возможно, жареную телятину по-парижски с салатом. Все равно что. Совершенно все равно. Дома станет дурно сначала маленьким, потом вашей жене. Затем плохо станет и вам, сударь. Да, всем станет плохо. Не только вам, а множеству других людей, «вина» которых лишь в том, что они в тот день случайно зашли именно в тот ресторан.