Иван Охлобыстин - Песни созвездия Гончих Псов (сборник)

Только неимоверным усилием воли, явно не без помощи свыше, Йонас Хенрикасович отказался от губительного намерения, выбросил топор в реку и на неделю заперся в храмовой сторожке, где омыл полы слезами раскаяния и стыда. И хотя подобного с ним больше никогда не случалось, он не мог стереть воспоминание о той пьянящей легкости, с которой он, шести десятков от роду, перепрыгнул двухметровый забор и сорвал, как спелую сливу, голыми руками кованый замок с петель запасного выхода.

Так что осуждение было последнее, что он мог почувствовать в отношении влюбленной сотрудницы.

Следующим утром собственная квартира поразила Петра Николаевича своей опрятностью. В ней явно кто-то как следует потрудился. Особо волнительно было обнаружить в холодильнике кусок сыра и полбатона докторской колбасы.

Основательно перекусив, физик вышел из дома, где немедленно столкнулся с Йонасом Хенрикасовичем. Тот как раз загружал в свой автомобиль стопки книг.

– Спешу поделиться с вами, как с верующим человеком, что у меня дома произошло чудо, – превозмогая головную боль, обратился Петр Николаевич к церковному старосте.

– Не спешите, – хмуро осек его тот, – это Наташа, наивная душа, произошла. Вам же, честное слово, должно стыдно быть. Уже таких рамок нет, которые вы не перешли.

Йонас Хенрикасович сердито сплюнул под ноги физика, сел в автомобиль и уехал.

– Ошибочка! – ухмыльнулся ему вслед Петр Николаевич. – Есть такие рамки. Полно еще. Но, как говорится: это дело времени. Обязательно перейду. Все будет, по самому большому счету будет.

Его взгляд упал на цветущие розы на участке старосты, и он ухмыльнулся вновь, правда, головная боль тут же заставила скорчиться, но превозмогая ее, он шагнул к дому старосты.

Путь ему преградила Лариса Петровна Кропоткина с серебряным подносом в руках.

– Лариса Петровна, – сразу предупредил физик старушку, – эту роскошь мне точно не сбыть.

– И не требуется, – отмахнулась она и заговорщически шепнула: – Тебя вчера Гаврилыч вспоминал.

– Я тут ни при чем, – заверил ее Петр Николаевич.

– Мое дело предупредить! – перехватила в другую руку поднос внучка отца анархии.

– Спасибо! – поблагодарил физик и спросил, кивая на поднос: – Где же вы все это берете, Лариса Петровна?

– В комоде беру, – ответила та, – но уже от ста семидесяти двух предметов осталось не больше ста пятидесяти. А что поделаешь – мне гроб нужен! На хороший гроб с пенсии собрать – это мне триста лет, как ворону, жить нужно.

– Так живите! – оптимистично предложил физик.

– Зачем? – обескуражила его встречным вопросом Лариса Петровна.

– Как – зачем? – растерялся он.

– Так – зачем? – хмыкнула старушка и поковыляла прочь.

Уверенное отрицание Ларисой Петровной одного из базовых инстинктов заставило Петра Николаевича задуматься о природе происхождения этого естественного для любого человеческого существа желания – жить.

В детстве он жил немотивированно, потом грезил несбыточным, повзрослев, начал жить ради самореализации, после завершения научной деятельности – по инерции. И он понял: в списке его причин «жить» абсолютно отсутствовала любовь.

Теоретически, любви не могло не быть, но то, что было, «положа руку на сердце», настоящей любовью назвать было бы неправильно. Были: желание нравиться, чувственные экстазы, приливы случайной нежности. Однако того, про что часто упоминалось в художественной литературе, точно не было.

По ощущению ближе всего подходило чувство, которое он испытал в пионерском лагере, когда с девочкой из соседнего отряда прятался ночью в зарослях кукурузы, где они курили найденные у ворот «бычки» и заглядывались в звездное небо. Что-то екнуло у него тогда в области сердца. Что-то ошеломительное, разложившее в доли секунды его сознание на атомы и соединившее эти атомы с атомами каждого предмета и явления, существующего и происходящего на тот момент в мире.

Позже он пытался воссоздать это чувство – курил «бычки», прятался в кукурузе и даже женился, но подобного больше пережить не удалось.

К одиннадцати часам физик перешагнул порог церковной лавки с огромным букетом роз в руках.

– Вам! Спасибо! Не стоило, конечно, мой фэн-шуй менять, но спасибо все равно, – сказал он, протягивая букет опешившей Наташе.

– Ой! Да что вы! – зарделась она. – Это так дорого!

– Не беспокойтесь. Все бюджетно, – уверил ее физик и после довольно долгой, неловкой паузы добавил: – Не люблю оставаться в долгу. Приглашаю вас сегодня вечером в гости. Тем более что сейчас не стыдно приглашать. Придете?