Иван Охлобыстин - Песни созвездия Гончих Псов (сборник)

– Трампа голыми руками не возьмешь! За ним Техас!

– С нами Путин и Христос! – откликнулся невидимый собеседник.

– Аллилуйя! – поддержал старик, цокнул мерину и поехал дальше.

Едва телега отъехала, как ее место напротив ларька занял черный лимузин. Из лимузина вышел представительного вида блондин сорока с длинным хвостиком лет в белом костюме. За ним на улицу выскочили трое крупных охранников и молча окружили его.

– «Независимую» и жвачку с ментолом, – попросил блондин у невидимого продавца.

– Возьмите еще «Коммерсантъ», там такое смелое эссе Шендеровича, – посоветовал он.

– Давайте, сдачи не надо, – согласился блондин, сунул в окошко газетного ларька купюру, забрал газеты и вернулся к машине. Охранники немедленно последовали за ним, один из них успел распахнуть перед хозяином дверцу. И лимузин бесшумно покатил по дороге.

Петру Николаевичу было так плохо, что пришлось дважды садиться на землю. Голова кружилась, перед глазами плыли черные квадраты, как после вспышки фотоаппарата.

У очередного перекрестка он остановился, дожидаясь, пока загорится зеленый свет, и приметил вывеску «Церковная лавка. Книги».

В лавке дремала на стуле эффектная брюнетка средних лет. У ее ног валялась выпавшая из рук книга с характерным названием «Мои посмертные приключения».

Петр Николаевич деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание. Брюнетка испуганно вскочила со стула.

– Дайте сто пятьдесят рублей! – экономя на психологии, попросил мужчина. – У меня похмелье – жуть! Каждый сосуд хрустальный. Подохну, боюсь. Врать не буду – деньги вряд ли верну. Я человек конченый. Хотя у меня есть золотое кольцо, но оно не снимается, вросло, – и он действительно продемонстрировал обручальное кольцо на руке. – Но если совсем приспичит, то я могу его плоскогубцами перекусить.

– Сто пятьдесят? – переспросила женщина.

– Именно столько стоит самая дешевая водка, – подтвердил Петр Николаевич и добавил: – В Бога, простите, не верю, так что – смело можете отказывать.

– Да нате, – протянула ему две сторублевые купюры брюнетка, – полтинника нет. Двести.

– Не верну. Подумайте о кольце, – забирая деньги, напомнил мужчина.

– Да поняла, не надо! – отмахнулась та, нагибаясь за оброненной книгой.

Когда Петр Николаевич покинул лавку, к женщине из-за двери в глубине магазина вышел Йонас Хенрикасович с коробкой иерусалимских благовонных масел в пузырьках с круглыми золочеными крышечками.

– Наталья, чего хотел-то физик? – спросил он у продавщицы.

– На опохмел, – просто ответила она и поинтересовалась у старосты: – Почему «физик»?

– Учителем физики он был. Очень хорошим. Когда-то. Давно. Пока жена не отравилась.

– То есть – отравилась? – ужаснулась Наталья.

– Темная история, может, и случайно, – пожал плечами Йонас Хенрикасович, расставляя образцы масел на витрине, и добавил: – Красивая очень была. Не ужилась в провинции. А ему премию давали. Государственную. Чего-то такое изобрел. Не знаю чего. Во дворе сейчас ржавое стоит. Ты когда сегодня ко мне за ведомостями приедешь, напомни, покажу. Сосед мой. Натерпелись мы с ним за эти годы! Я раньше на дому репетировал. Так из-за него пришлось в клубе комнату арендовать. Только настрою инструмент, только играть начну, а он уже у забора пьяный стоит с такими же друзьями и во всю глотку подпевает. Ну, нет – были бы романсы, тогда куда ни шло! Но Шнитке выдержать нельзя!

– В ноты хоть попадал? – не скрыла интереса женщина.

– Попадал, – вздохнул староста. – Рахманинова довольно точно. Альбинони у него не шел. Какие тут репетиции?! Больной насквозь человек.

Он свинтил с одного пузырька и вдохнул открывшийся аромат.

– Оцени, – протянул пузырек женщине, – ландыш!

– Ландыш, – согласилась с ним та, даже не беря пузырек в руки, – и карамель на фонах. Есть терпкая нота.

Пока они обсуждали достоинства парфюмерного букета, Петр Николаевич уже потратил подаренные двести рублей и распивал купленный алкоголь в руинах родного НИИ на окраине города. Вскоре его одиночество разделила компания забредших туда подростков. Едва завидев чужака, вредные юнцы окружили его, и все бы могло закончиться очень плохо, если бы самый старший из них не узнал физика.

– Петр Николаевич?! – изумился он и жестом остановил спутников, уже норовивших бросаться в чужака обломками арматуры.

– Воропаев, – в свою очередь узнал его физик. – Поступил в институт?