Лайонел Шрайвер - Другая жизнь (So Much for That)

В этом не было правил. Самым смелым было бы предположить, что этих людей никогда в жизни не учили, как относиться к различным жизненным ситуациям – даже самым, казалось, для них далеким, – тем обстоятельствам, которые складываются прямо перед их лицами с того момента, как у них появляется лицо. Возможно, матери учили их не класть за едой локти на стол и не чавкать. Но никто из них не объяснял ребенку, как надо себя вести со смертельно больным человеком, который тебе еще и близок. Это не входит в программу обучения. Слабое утешение, но многим из этих людей придется услышать: «Ой, совсем забыл, а мне же надо бежать», когда настанет время их недугов. И они будут сами себя презирать за то, что когда-то, в 2005-м, отвернулись от Глинис Накер.

С чувством некоторого отвращения Шеп вспомнил витиеватые предложения друзей и родственников помочь, когда он сообщал им дурные вести. Эйгеры осмелились попросить Шепа дать им знать в случае, если они смогут чем-то облегчить его нагрузку, и это был единственный их поступок; разумеется, они понимали, что он никогда не попросит их отвезти Глинис на химиотерапию и несколько часов просидеть с ней рядом. Эйлин Винзано завела разговор о том, как она может помочь Шепу поддерживать порядок в доме. Клялась, что даже самая черная работа, такая как мытье полов в туалете или кухне, ее не напугает, но это было до того, как Винзано «уехали за границу». Тем временем Шеп нанял девушку-латиноамериканку, которая раз в неделю делала уборку в доме, чтобы Эйлин Винзано не ломала ногти, оттирая туалет. Их соседка по Бруклину, Барбара Ричмонд, обещала регулярно готовить ужин, чтобы его можно было разогреть в микроволновке и подать, стоит ли говорить, что служба кейтеринга сняла с себя все обязательства после доставки первого и единственного пирога. Кузина Глинис Лавиния заявила, что готова переехать к ним на несколько недель! Таким образом, им всегда будет кому помочь, и Глинис не станет скучать. Она так и не въехала в комнату Амелии, и с апреля*от нее вообще не было вестей. Интересно, все эти люди помнят о своих громких заявлениях, сделанных в приступе сочувствия? Если не помнят, неужели думают, что и Шеп забыл? Он не был человеком, способным надолго затаить в душе злобу, но память у него была хорошая.

Как только произошло ухудшение, появилась Берил.

Ежемесячные выплаты в сумме 8300 долларов на содержание отца значительно ускорили неминуемо приближающееся опустошение счета Шепа. Даже если предположить, что он совершит бессердечный поступок и откажется от этих выплат, счет в «Мерил Линч» был уже достаточно скудным для спокойной старости на Пембе или в другом месте. Ему в любом случае предстоит оплачивать текущие расходы и лечение Глинис, точка. Звонок Берил в начале ноября заставил его задуматься о переводе отца из «Твилайт Гленс» в муниципальное заведение. Реакция на его осторожное предложение была такой, словно он намеревался отправить отца в Освенцим.

– Эти дома престарелых похожи на болото! – возмущалась Берил. – Они оставляют стариков неделями лежать в собственном дерьме, и у них начинаются пролежни. Там вечно не хватает персонала, а все медсестры садистки. Еда ужасная, если вообще хоть какая-то достанется, многих пациентов вовсе не кормят, и они голодают, пока не помрут. И не забудь про другие услуги, которые есть в «Твилайт Гленс», – клуб, физиотерапевтический кабинет. А там нет ни хора, ни других кружков. Только несколько магазинов и все.

– Кроме библиотеки с богатым выбором детективных романов, папе нужны только газеты и ножницы.

– Все государственные места такого рода похожи на свалку для стариков! По коридором ездят старухи в инвалидных креслах с безумными глазами. На них только ночные рубашки, из открытого рта текут слюни, и они рассуждают о том, в чем пойдут сегодня на выпускной бал с Дэнни, поскольку уверены, что на дворе 1943 год. Ты этого хочешь для родного отца? Он никогда тебя не простит, и я тоже.

Лично сам Шеп предполагал, что разница между государственными и частными домами престарелых сильно преувеличена. Он видел много слабоумных стариков и в «Твилайт Гленс», в том числе и с текущими слюнями. Однако Шеп знал совершенно точно, что его отец никогда не будет посещать занятия кружка хорового пения. Тем не менее он знал, что устрашение всегда было для Берил ходовой валютой. Поэтому он признал, что столь ужасная реальность, в красках описанная Берил, может негативно сказаться на отношении отца к жизни. И не стал возражать против того, чтобы оставить его в платном заведении, если сестра так настаивает и готова это оплачивать.