Феликс Аксельруд - Испанский сон

— К Интернету? — переспросила женщина с интонацией не вполне безупречной. Будто она хотела спросить человека, что такое Интернет, но потом подумала, что из уст владелицы ноутбука «Compaq» такой вопрос прозвучал бы странно. — Нет… а что? Надо было подключиться, да?

— Дайте-ка мне еще разок ваши бумаги.

Женщина полезла в сумку, достала документы и с некоторой досадой протянула их начальнику.

— Я не ошибся, — сказал человек. — Зачем же обманывать? Вот у меня список пользователей; ясно написано, что именно вы были подключены… значит, я должен взять с вас объяснение. Однако если б вы сразу сознались, я бы задал вам всего один вопрос, то есть с какой целью вы были подключены; а раз так, теперь уже два вопроса: во-первых, зачем были подключены, а во-вторых, почему попытались утаить информацию. Садитесь вот здесь.

Женщина рассмеялась.

— Ах, как я устала! Все в голове перепуталось; вы даже не можете вообразить, что такое сутками ухаживать за ранеными. — Она отложила сумочку, подняла руки, сложила их на затылке и сладко потянулась всем телом, улыбаясь и глядя прямо в глаза отнюдь не смущенного этим начальника. — Как приятно хоть минутку поговорить со здоровым мужчиной, у которого все как бы на месте… или нет? Мне кажется, у вас небольшой остеохондроз; во всяком случае, когда вы выпрямляетесь, по вашему лицу — кстати, очень выразительному — пробегает легкий след тщательно скрываемой боли. Разрешите, я посмотрю?

Говоря так и не дожидаясь ответа, она обходила кругом стол и, остановившись за спиною мужчины, притронулась пальцами к его шейным позвонкам. Он слегка вздрогнул, не слишком довольно повернул голову и сделал слабый протестующий жест. Женщина положила ладонь на его голову, бесцеремонным движением парикмахера повернула ее обратно и, просунув пальцы под воротничок, резко нажала на один из позвонков, в то же время особым способом нажав также и на голову мужчины. Тихий хруст послышался со стороны позвонков; человек в кресле дернулся, выпрямился и тут же поднял на женщину взгляд одновременно радостный и недоверчивый.

Меж тем она продолжала свои действия. Она приподняла сзади его пиджак и проникла ладонью за брючный пояс. Она нащупала его крестец. Она несколько раз обошла вокруг крестца пальцами. Затем она сдвинула ладонь вверх и опять возвратила ее к крестцу, но уже под трусами. Она уперла пальцы в крестец и сползла ими ниже, в мягкие области, куда никто никогда не проникал. Она снизу ощупала нижний торец позвоночника, и мужчина слегка приподнялся на кресле, облегчая дальнейшее продвижение удивительных пальцев вперед.

Когда недлинные, хорошо обработанные ногти скользнули в область нечастых, упругих волос, мужчина не выдержал. Он отъехал на кресельных роликах в сторону, вместе с тем энергично разворачивая кресло так, что женщина потеряла равновесие и размашисто села к нему на колени. Теперь уж его руки стали действовать; он схватил женщину снизу за задницу и, притянув к себе подол ее юбки, погрузил обе руки в межбедерное пространство. Он вскочил на ноги, своим задом отбросив кресло к стене. Она оперлась о стол передней поверхностью своих бедер и нащупала пальцами его вздувшийся член. Быстро, на ощупь, как это может сделать только медсестра, она расстегивала все то, что требовало немедленного освобождения, в то время как он задирал кверху юбку, тащил книзу трусики и, раздвигая бедра запястьями, запускал между ними все глубже свои скрюченные от напряжения пальцы, проникал, хватал, мял.

— Как тебя звать, красавица? — свистящим, прерывистым шепотом выдохнул он ей в ухо, перемещая уже свои руки выше по ее ягодицам, бедрам, талии, животу и освобождая от них направление, подготовленное для иной, более глубокой атаки.

— Ты же смотрел документы, — так же тихо, низко, со сводящей с ума хрипотцою ответила она, поворачивая к нему голову, накладывая свои руки на его и подтягивая их к тем местам, где тоже набухло, и ныло, и требовало. — Сожми здесь сильнее. Ну? Ну!

— Я забыл…

— Зови меня Оленькой, — сказала она сквозь зубы, сведенные мучительно сладкой судорогой. — Оленькой, — повторила она уже расцепив зубы, обмирая от глубины нижнего вторжения и пытаясь понять, что за слезы — стыда или радости — текут у нее по лицу.

Они проснулись разом, будто от синхронного внутреннего толчка. Они осознали себя накануне нового тысячелетия, в туннеле, в реальности; они оба с тревогой подумали, что толчок мог бы быть внешним. Они вместе потянулись к кнопке, и руки их столкнулись в темноте и схватились одна за другую.