Феликс Юсупов - Князь Феликс Юсупов. Мемуары

До самой смерти мама не давала согласия на переиздание мемуаров своего отца, князя Юсупова. Конечно, мамин отказ был вызван ее крайней застенчивостью, желанием жить неприметно, в тени, в стороне от всякой публичности, но имелась тут причина и тоньше – тоска по утраченной родине требовала молчания.

Молчания, но не забвения. Родители оставались русскими до мозга костей.

И не хотели взять французский паспорт. А ведь сколько хлопот и недоразумений причинял им их статус «апатридов» и политических беженцев, когда они, пересекая границу, ехали просто на отдых…

Я долгие годы разделяла мамину точку зрения. Мнение переменила, только когда получила вежливое письмо одного советского историка: он желал собрать как можно больше сведений о родных моего отца с момента революции, об их жизни и смерти, о месте их захоронения… В тот день я поняла, что Советский Союз перестал отрицать и замалчивать прошлое и что русской истории дозволено существовать.

С тех пор уже никто и ничто не мешало переизданию мемуаров. А сегодня я и вовсе считаю это своей обязанностью. Дедушка мой, будучи уже глубоким стариком, все еще изумлял друзей и знакомых живостью ума и щедростью души. Мне посчастливилось знать его. В иные годы я общалась с ним особенно тесно и еще сильнее чувствовала его обаянье. И навек ему благодарна, потому что он оставил мне самое дорогое наследство – пример своей жизни и те ценности, которые не уничтожит война, не разграбит бунт, не отнимет власть: благородство, мужество и простоту.

Ксения Сфири-Шереметева

Это история старорусского семейства в типичной для него обстановке восточной дикости и роскоши. Начинается она у татар в Золотой орде, продолжается в императорском дворе в Санкт-Петербурге и оканчивается в изгнании.

В революцию наши архивы пропали, сохранились лишь дедовские записи от 1886 года. Это единственный документ, которым пользовался я, рассказывая о семейных истоках.

О своей собственной жизни говорю искренне, повествую о грустных и радостных днях, ни о чем не умалчивая.

О политике я предпочел бы не говорить, но жил я во времена беспокойные и, хоть и рассказывал уже о драматических событиях, в которых оказался замешан («Конец Распутина»), не могу и здесь обойти молчаньем собственную роль в них.

Первая часть мемуаров рисует беззаботную жизнь, какой жили мы до войны 14-го и революции 17-го гг., вторая говорит о наших мытарствах в изгнании.

Пропасть разделяет оба периода. Глубочайшая вера понадобилась нам, чтобы не усомниться в справедливости Господа. Именно эта вера и помогла нам вынести испытания и не утратить надежды.

Основателем нашей семьи назван в семейных архивах некто Абубекир Бен Райок, потомок пророка Али, племянника Магомета. Титулы нашего предка, мусульманского владыки – Эмир эль Омра, Князь Князей, Султан Султанов и Великий Хан. В его руках была вся политическая и религиозная власть.

Его потомки также правили в Египте, Дамаске, Антиохии и Константинополе. Иные покоятся в Мекке, близ знаменитого камня Каабы.

Один из них, именем Термес, ушел из Аравии к Азовскому и Каспийским морям. Захватил он обширные территории от Дона до Урала, где образовалась впоследствии Ногайская орда.

В XIV веке потомок Термеса Эдигей Мангит, слывший великим стратегом, ходил в походы с Тамерланом, основателем второй татаро-монгольской империи, бил хана-изменника Кыпчака, а потом ушел на юг к Черному морю, где основал Крымскую орду, иначе, Крымское ханство. Умер он в глубокой старости, после его смерти наследники переругались и перерезали друг друга.

В конце XV века его правнук Муса-Мурза, владыка мощной Ногайской орды и союзник Великого князя Ивана III, захватил и разрушил Кыпчаково ханство, мятежную часть Золотой орды. Сменил Мусу его старший сын Шиг-Шамай, но скоро сам был сменен братом Юсуфом.

Хан Юсуф – один из самых сильных и умных правителей того времени. Иван Грозный, чьим союзником он был двадцать лет, почитал Ногайскую орду государством, а его самого – государем. Оба обменивались дарами, дарили друг другу седла, доспехи в алмазах и яхонтах, собольи и горностаевые шубы, шатры, шитые из дорогого шелка. Царь звал Юсуфа своим «другом и братом», а тот писал царю: «Имеющий тысячу друзей единого друга имеет, имеющий единого врага тысячу врагов имеет».