Сигрид Унсет - Фру Марта Оули

Он умолял меня пойти спать: «Ты здесь можешь простудиться, милая моя».

Он обнял меня и повел в спальню, а по дороге остановился у двери в детскую, где стояли освещенные ночным светом три кроватки, он невольно простер к ним руки: «Вот о ком я так же, как и о тебе, моя Марта, неустанно думаю… Боже мой, что ждет вас!»

Я обняла и поцеловала его: «Милый мой, воспаление легких совсем не опасная болезнь, доктора говорят, что редкий человек не болеет ею».

«Так-то оно так, Марта, но ведь моя мать умерла от этого… Да и обе мои сестры, и Лидия, и Магда. Я просто никогда не задумывался над этим. Здоровье у меня всегда было отменное, я был уверен, что со спокойной совестью могу жениться на тебе… Уж с моим-то здоровьем…»

Я пошла в спальню, легла в постель, но потом вновь встала посмотреть, заснул ли Отто. Подошла и укутала его одеялом, как дитя. Заснуть я смогла только на рассвете.

Проснулась я почти в одиннадцать часов, спросила у горничной об Отто, она ответила, что хозяин, как обычно, ушел в контору. Боже милостивый, не дай никому такого утра.

Я тут же написала Хенрику несколько слов о том, что все между нами должно быть кончено, что я в отчаянии и стыжусь самой себя. И ни слова больше. Я не написала, что ненавижу его, что желаю ему смерти всей душой. Если бы он умер, я, возможно, смогла бы все забыть. Время тянулось медленно, я с нетерпением ждала возвращения Отто из конторы и одновременно страшилась этого – ведь рано или поздно он мог узнать о наших с Хенриком отношениях. Я пыталась представить себе, каким именно образом это может случиться. Стоило мне подумать о нем, как во мне просыпалась прежняя любовь и нежность, нежность чисто физическая, но отнюдь не чувственная. Я ощущала желание прикоснуться к нему, погладить его лоб, глаза, рот, руки, прижаться к нему с каким-то материнским чувством, в котором затаились страх и смущение.

В последнее время я жила так, будто шла по канату над пропастью: когда надо идти вперед и ни в коем случае не оглядываться по сторонам, иначе закружится голова, сорвешься и полетишь вниз.

Я жила одним днем. Каждое утро я изо всех сил старалась целиком и полностью сосредоточиться на своих привычных заботах и обязанностях, крепилась, чтобы выглядеть спокойной перед детьми и Отто.

Я обнаружила, что беременна, но, как ни странно, это не повергло меня в отчаяние, казалось, меня просто еще крепче привязали к скамье, на которой пытали.

Больше всего меня угнетала жалость, которую заранее испытывал Отто к будущему ребенку. Я замечала, как он страдает, хотя после той ночи он постоянно следил за собой, сохранял присутствие духа и ни на что не жаловался. Ему даже как будто стало лучше, ведь он так берегся, и мы изо всех сил заботились о нем, и все же кашель не проходил, хотя крови не было.

Мы сняли дачу в Веттеколлене, и Отто проводил много времени с нами, бывая в конторе лишь по утрам.

Хенрика, по счастью, все это время я почти не видела. Удивительно, что мне удавалось быть вполне непринужденной при встрече с ним. Я даже сама от себя такого не ожидала.

Сегодня утром ко мне зашла Миа Бьерке. Мы говорили о том, что я хочу снова возобновить преподавание в школе.

«И зачем только тебе это нужно, Марта? Разве есть какая-то в этом нужда, ведь и Отто теперь уже почти здоров».

Признаться, многим кажется мое намерение нелепым. И Отто относится к нему с неодобрением.

Большинство видели в этом мое всегдашнее желание выделиться. Им всегда так кажется.

Конечно же, эти люди замечали, что в их кругу я чувствую себя чужой. Тем не менее они во всем старались проявить доброжелательность. Естественно, прежде всего ради Отто, но еще и потому, что они сами по себе славные люди.

В воскресенье я была приглашена на дачу к Йенсенам. Сидя у них, я размышляла о том, как, в сущности, мне приятно бывать у них, несмотря на всю мещанскую обстановку: всякие там вазочки, пальмы, колонны; ведь не это главное в доме, главное – атмосфера, они сами.

Если бы я и в самом деле была такой одаренной натурой, какой воображала себя, я давно бы уже поняла, что в жизни только люди имеют значение и судьба каждого из нас – результат сцепления, взаимодействия окружающих нас людей. И тогда, попав в круг друзей Отто, этих здоровых, хороших, трудолюбивых людей, я бы сразу постаралась поладить с ними, отнюдь не поступаясь своей индивидуальностью, а это ведь так просто, надо лишь обратить к людям те свои качества, которые необходимы для обыденной жизни, и постараться развить их в себе.