Кнут Гамсун - Скитальцы

Изобилие товаров внушило Маттеа уважение к друзьям, они были довольны, и Август хвастливо сказал: Если узнаешь, что кто-то хочет сделать покупки, причём нужен хороший товар, присылай его прямо к нам. У нас есть всё, и ни один тронхеймский купец не предложит цену ниже нашей.

Маттеа обещала помочь им, она и сама собирается кое-что купить у них перед отъездом.

Они вернулись в трактир, там несколько человек сидели в ожидании бутербродов и кофе; как только Маттеа снова взялась обслуживать гостей, Нильс скрылся на кухне. Август пил и становился всё болтливее, у него появились слушатели, и фантазия его расцвела пышным цветом. Хоть он и делал вид, что разговаривает только с Эдевартом, однако косил глазами направо и налево и говорил так громко, что его слышали все. Август был в ударе.

Ты знаешь мой шурф, сказал он, перед моим отъездом на ярмарку мне предлагали за него большие деньги.

И ты не продал его? — спросил Эдеварт.

Нет, зачем же! Если тебе предлагают четыре сотни, то дело стоит не меньше восьми, это даже ребёнку понятно. Честно говоря, эта сделка меня уже не интересовала, я тогда всё ждал, когда Магнус будет экспедировать суда ночью. Впрочем, ты, верно, не понимаешь, о чём я говорю, но дело кончилось тем, что я сам экспедировал этого Магнуса.

Как это?

Ты мне не веришь?

Что ты с ним сделал?

А что можно было сделать с этим ничтожеством? Я его убил!

Чепуха! Не мог же ты застрелить его!

Почему? Я его застрелил, — сказал Август.

Эдеварт: Но тогда бы ты не сидел здесь!

Вот как, не сидел бы? А этой обезьяне можно болтать по всей округе, будто я боюсь моря? Да я объехал весь свет, у меня во всех странах спрятаны сокровища, а я сижу здесь, пожалуйста, можете арестовать меня! Нет, они не посмеют! Ты хорошо помнишь этого приказчика Магнуса? Ничтожество, мальчишка на побегушках при лавке, дурень, помнишь, как он боится мышей? И он ещё смеет говорить, будто я боюсь моря! Вот она — другое дело. Не буду называть её имени, но в свой последний час я буду думать о ней. Ни за что, нет, нет и нет, сказала она, всякий раз она смеялась над моим желанием, но ничего не сказала обо мне своей обезьяне. В первый вечер... нет, я молчу, она только смеялась, но её обезьяна ни о чём не догадалась. Вот увидишь, в конце концов она уступит, сказал я себе и пришёл к ней на другой вечер, однако её там не оказалось, она где-то спряталась от меня. Я её искал, но так и не нашёл. Назавтра я снова увидел её, и она не сказала мне ни одного худого слова.

Эдеварт: Говоришь, экспедировал Магнуса? Но ты всё-таки не ранил его?

Август: А ведь он этого заслужил! Нет, я вообще решил не стрелять в него, я швырнул в него камнем.

У Августа всё больше заплетался язык, и Эдеварт хотел было уйти, но все его попытки увести друга с собой окончились неудачей. Август погрузился в воспоминания, должно быть, весёлые, потому что он смеялся и тряс головой, а может, просто что-то придумывал, дав волю своему воображению. Взять хотя бы ту воскресную прогулку, устроенную Кноффом, они называли это пикником, Август тогда играл на гармони. Там были все приказчики, экономка, Ромео и Юлия, вся молодёжь. Неожиданно в траве прошмыгнула полевая мышь, Магнус побледнел и подпрыгнул. Поймай её, Август! — крикнул Ромео. Август так и сделал, поймал мышь и ха-ха-ха! — Август захохотал и хлопнул себя по колену. Потом они расположились поесть, еду они принесли с собой, мясные консервы надо было разогреть, но никто не знал, как это сделать, и Августу опять пришлось потрудиться. Он сложил из камней очаг, развел огонь, разогрел консервы и открыл их, но при этом подстроил так, чтобы эта обезьяна получила банку с куропаткой в последнюю очередь, там были уже только остатки, а на дно Август положил мышь.

Фу-у! — застонали слушатели, ведь многие в это время ели.

Да! — воскликнул Август, воодушевлённый собственным рассказом. Я смешал её с соусом и — угощайся, Магнус! И этот дурень начал есть. Что это? — спросил он наконец. Филе, что там ещё может быть, ешь, не бойся. Ну Магнус и откусил ещё кусочек, но тут же выплюнул, словно понял по вкусу, что это мышь.

А разве он не видел, что ест мышь? — спросили слушатели.

Август: Это было трудно разобрать, ведь я вынул из мыши все кости, прежде чем положил её в соус.

Молчание. Никто не смеялся. Наконец кто-то спросил: Но зачем ты проделал эту гнусность?

Гм. Зачем? Август хитро улыбнулся. Я хотел сделать так, чтобы он перестал бояться мышей. И больше ничего. Так поступают на борту, когда хотят излечить человека от морской болезни: его заставляют есть собственную блевотину, пока он не исцелится...