LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It becomes bare, denuded of its foliage, and grows visibly emaciated.	Подобно дереву, оно оголяется, теряет листву и чахнет на глазах.
It is petty, it is poor, it is nothing.	Оно скудно, оно убого, оно - ничто.
It no longer expresses anything, not even the memory of the art of another time.	Оно уже больше ничего не выражает, даже воспоминаний об искусстве былых времен.
Reduced to itself, abandoned by the other arts, because human thought is abandoning it, it summons bunglers in place of artists.	Предоставленное собственным силам, покинутое остальными искусствами, ибо и мысль человеческая покинула его, оно призывает себе на помощь ремесленников за недостатком мастеров.
Glass replaces the painted windows.	Витраж заменяется простым окном.
The stone-cutter succeeds the sculptor.	За скульптором приходит каменотес.
Farewell all sap, all originality, all life, all intelligence.	Прощайте, сила, своеобразие, жизненность, осмысленность!
It drags along, a lamentable workshop mendicant, from copy to copy.	Словно жалкий попрошайка, влачит он свое существование при мастерских, пробавляясь копиями.
Michael Angelo, who, no doubt, felt even in the sixteenth century that it was dying, had a last idea, an idea of despair.	Микеланджело, уже в XVI веке несомненно почуявший, что оно гибнет, был озарен последней идеей - идеей отчаяния.
That Titan of art piled the Pantheon on the Parthenon, and made Saint-Peter's at Rome.	Этот титан искусства нагромождает Пантеон на Парфенон и создает Собор св. Петра в Риме.
A great work, which deserved to remain unique, the last originality of architecture, the signature of a giant artist at the bottom of the colossal register of stone which was closed forever.	Это величайшее творение искусства, заслуживающее того, чтобы остаться неповторимым, последний самостоятельный образчик зодчества, последний росчерк колоссахудожника на исполинском каменном списке, у которого нет продолжения.
With Michael Angelo dead, what does this miserable architecture, which survived itself in the state of a spectre, do?	Микеланджело умирает, и что же делает это жалкое зодчество, пережившее само себя в виде какого-то призрака, тени?
It takes Saint-Peter in Rome, copies it and parodies it.	Оно принимается за Собор св. Петра в Риме, рабски воспроизводит его, подражает ему.
It is a mania. It is a pity.	Это превращается в жалкую манию.
Each century has its Saint-Peter's of Rome; in the seventeenth century, the Val-de-Gr?ce; in the eighteenth, Sainte-Genevi?ve.	У каждого столетия есть свой Собор св. Петра: в XVII веке - это церковь Валь-де-Грас, в XVIII веке - церковь св. Женевьевы.
Each country has its Saint-Peter's of Rome. London has one; Petersburg has another; Paris has two or three.	У каждой страны есть свой Собор св. Петра: у Лондона - свой, у Петербурга - свой. У Парижа их даже два или три.
The insignificant testament, the last dotage of a decrepit grand art falling back into infancy before it dies.	Но все это - лишенное всякого значения завещание, последнее надоедливое бормотание одряхлевшего великого искусства, впадающего перед смертью в детство.

If, in place of the characteristic monuments which we have just described, we examine the general aspect of art from the sixteenth to the eighteenth century, we notice the same phenomena of decay and phthisis.	Если мы вместо отдельных характерных памятников, о которых мы только что упоминали, исследуем общий облик этого искусства за время от XVI до XVIII века, то заметим те же признаки упадка и худосочия.
Beginning with Fran?ois II., the architectural form of the edifice effaces itself more and more, and allows the geometrical form, like the bony structure of an emaciated invalid, to become prominent.	Начиная с Франциска II архитектурная форма зданий все заметнее сглаживается, и из нее начинает выступать, подобно костям скелета на теле исхудавшего больного, форма геометрическая.
The fine lines of art give way to the cold and inexorable lines of geometry.	Изящные линии художника уступают место холодным и неумолимым линиям геометра.
An edifice is no longer an edifice; it is a polyhedron.	Здание перестает быть зданием: это всего лишь многогранник.
Meanwhile, architecture is tormented in her struggles to conceal this nudity.	И зодчество мучительно силится скрыть эту наготу.
Look at the Greek pediment inscribed upon the Roman pediment, and vice versa.	Вот греческий фронтон, который внедряется в римский, и наоборот.
It is still the Pantheon on the Parthenon: Saint-Peter's of Rome.	Это все тот же Пантеон в Парфеноне, все тот же Собор св. Петра в Риме.
Here are the brick houses of Henri IV., with their stone corners; the Place Royale, the Place Dauphine.	А вот кирпичные дома с каменными углами эпохи Генриха IV; вот Королевская площадь и площадь Дофина.
Here are the churches of Louis XIII., heavy, squat, thickset, crowded together, loaded with a dome like a hump.	Вот церкви эпохи Людовика XIII, тяжелые, приземистые, с плоскими сводами, неуклюжие, отягощенные куполами, словно горбами.
Here is the Mazarin architecture, the wretched Italian pasticcio of the Four Nations.	Вот зодчество времен Мазарини, коллеж Четырех наций, скверная подделка под итальянцев.
Here are the palaces of Louis XIV., long barracks for courtiers, stiff, cold, tiresome.	Вот дворцы Людовика XIV - длинные, суровые, холодные, скучные казармы, построенные для придворных.
Here, finally, is Louis XV., with chiccory leaves and vermicelli, and all the warts, and all the fungi, which disfigure that decrepit, toothless, and coquettish old architecture.	Вот, наконец, и эпоха Людовика XV, с ее пучками цикория, червячками, бородавками и наростами, обезображивающими древнее зодчество, ветхое, беззубое, но все еще кокетливое.
From Fran?ois II. to Louis XV., the evil has increased in geometrical progression.	От Франциска II и до Людовика XV недуг возрастает в геометрической прогрессии.
Art has no longer anything but skin upon its bones.	От прежнего искусства остались лишь кожа да кости.
It is miserably perishing.	Оно умирает жалкой смертью.
Meanwhile what becomes of printing?	А что же тем временем сталось с книгопечатанием?
All the life which is leaving architecture comes to it.	В него вливаются все жизненные соки, иссякающие в зодчестве.
In proportion as architecture ebbs, printing swells and grows.	По мере того как зодчество падает, книгопечатание разбухает и растет.