Томас Гарди - Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения

Но вот, когда уехал друг,
Меня вдруг охватил испуг…
Зачем, зачем
Твоей женой я стала вдруг?!

Теперь припомни: ты вчера
Бродил по палубе с утра,
А на корме
Был гроб; на нем венков гора.

В то утро мы гуляли врозь
И ненароком удалось
Услышать мне,
Кто спит под насыпью из роз.

Вуаль я не сняла, и он
Меня не видел, веры полн,
Что для меня
Теперь уж он освобожден.

На этом острове она
Останется, где рождена.
Но страсть моя
Ему уже не суждена».

«Ты с ним бы счастлива была?»
Но что в ответ сказать могла
Она ему,
Не причинив при этом зла?

«Муж не сухарь, а весельчак?»
С ним спорить не могла никак,
Хоть потому,
Что и сама считала так.

«Меня назвал он „дорогой“
И клялся мне любимый мой,
Что все равно
Он обвенчается со мной.

Ждет свадьбы он, трепещет весь;
Могу его письмо прочесть,
Меня оно
Нашло, пересланное, здесь.

Решилась я на смелый шаг:
Бежать к нему, ведь только так
Ты, честен, строг,
Расторгнешь наш нелепый брак.

Хотя нотацию прочел
Ты мне, что брак наш заключен
На вечный срок
И страсть тут вовсе ни при чем,

Но мы не связаны судьбой!
Ты разведи меня с собой!
Бог не убьет
Им порожденную любовь!»

Муж, помолчав, сказал в ответ:
«Идиллии в помине нет,
И вот грядет
Уже трагедия на свет.

Однако снова поклянусь,
Что не расторгну наш союз;
Твоим страстям
Не разорвать семейных уз».

Она ответила: «Молю:
Не погуби судьбу мою,
Иначе срам
Падет на голову твою».

«Но почему он должен пасть?
Ты начала рассказ про страсть,
И я не прочь
Услышать и вторую часть».

«Поскольку наш законный брак
Не близился, а было так
Нам жить невмочь,
Мы сделали отважный шаг.

Хоть в церкви был погашен свет,
Друг другу принесли обет
Мы в эту ночь,
И Богу ведом наш секрет».

«Ты тайная его жена?»
«Да». И настала тишина.
Он встал как столб.
«И все ж ты быть моей должна».

«Но я ведь вышла за тебя
Лишь потому, что я слаба,
А также чтоб
От срама уберечь себя».

«Но кто же знал, кроме тебя,
О клятве возле алтаря?»
«Меня жег страх,
Что я ношу в себе дитя.

Ведь я не первая, увы,
Кто покрывает грех любви.
Сотрутся в прах
Все добродетели твои…

Он бледен был вчера, но вновь
Я поняла, что он любовь
Ко мне сберег,
Союз мой с ним сильней оков!..»

«Как твой рассказ я перенес,
Постыдных не проливши слез,
Мне невдомек,
Но слушай — говорю всерьез.

Да, я нотацию прочел,
Что договор наш заключен
На вечный срок,
А страсть тут вовсе ни при чем.

Хотя наш брачный договор
Тобой запятнан с давних пор,
Надеюсь, ты
Сумеешь спрятать свой позор.

О нем известно только нам;
Я буду бдителен, упрям;
Оставь мечты:
Свободы я тебе не дам.

А если плод твоих утех
Появится, прикрою грех,
Его дитя
Моим останется для всех.

Еще узнаешь норов мой:
Сбежишь — пренебрегу молвой
И не шутя
Бунт усмирю, верну домой…»

«Довольно… Я твоя раба…
Такая уж моя судьба,
И мне житья
Не будет больше без тебя».

«Клянись мне идола изгнать!»
И на пол на колени встать
Велел ей он.
«Так. А теперь ложись в кровать.

И помни, что любовь твою
Я изведу, в тебе убью
И выбью вон,
Потом вобью любовь свою.

А ты в неведенье своем
Меня считала дураком,
Что ж, плачь не плачь,
Урок получишь поделом».

Но не заплакала она,
Глядела, ужаса полна,
Как мчалась вскачь
На набережную волна.

«На это женщина не пойдет! — прервал он бесцеремонно,
Что хочешь в награду ей посули, хоть копи царя Соломона!
На то, чтобы выглядеть старше, чем есть, согласья не даст ни одна!»
«Вот здесь, — улыбнулся я про себя, — ошибся ты, старина!»
Такое случилось со мною самим — редчайший, конечно, случай!
Но и она редчайшей была — самой верной и самой лучшей.
Любви сумасшедшей, страстной любви простерлась над нами власть:
Придумать то, что придумали мы, велит только сильная страсть.
Никто в целом свете не знает о том, но в памяти ярко и живо
Былое, что многие годы спустя становится тускло и лживо:
Как утлые барки в безвыходной тьме, метались наши умы,
И нежность ее пересилила стыд — в тот вечер решились мы.
«У нас не осталось другого пути!» — я уговаривать начал
И вдруг убедился, что для нее весь мир ничего не значил!
Мы волосы красили под седину, чертили морщинки у глаз,
Самой верной и лучшей была она — неважно, какая сейчас.
Вот слышим: внизу подкатил экипаж, и вторит шагам мостовая.
«Один господин с пожилой женой», — привратник ответил, зевая.
Колеса вдали отгремели, и мы с облегченьем вздохнули тогда,
И смыли уродливый грим, и она опять была молода!
Лет пятьдесят пролетело с тех пор, с тех пор как, не рассуждая,
Изображала старуху жену невеста моя молодая…
Да только о прошлом, о случае этом напоминать ей смешно:
Она респектабельна и богата и о многом забыла давно.